Влюбись в меня себе назло (СИ)

Во мне непроизвольно взыграла обида за то, что не реагировал на мои слова. И я резко вырвала руку. Парень, словно очнувшись, остановил меня, схватив крепко за плечи, и внимательно посмотрел мне в глаза. Я тоже на него уставилась. В его карих омутах плескалась боль. Но заговорил Лёха довольно бодрым тоном:

- Я верю тебе, глупышка, и всегда буду верить. Потому что уже знаю о лживости и умении притворяться моей сестрицы, знаю хорошо и твою правдивость. И пусть весь мир будет утверждать обратное, я всё равно буду верить тебе. Потому что люблю тебя. Потому что однажды уже был ослом.

С шаловливой улыбкой он лизнул меня в нос.

- Лучше я буду твоей собачкой. Всегда предан и рядом.

- Нет уж! - засмеялась я облегчённо, снова почувствовав тесную связь с ним. - Никаких животных, ни домашних, ни диких! Будь самим собой!

- И это кем же? - озорно сверкнул глазами. - Занозистым чуваком или ехидным свинтусом?

Я звонко рассмеялась и отрицательно замотала головой.

- Нет же, нет! Ехидиной останусь я. А ты будешь по-прежнему весёлым и неунывающим поборником правды и справедливости. Не Чацким, конечно, он всех ругал без разбору. А журналистом-оптимистом! Будешь "трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете".

Плутоватая медленная улыбка осветила лицо парня.

- Откуда ты знаешь эту старую песню?

- Чувачило непроходимый, ты забыл, у меня отец - журналист. Я даже неофициальный гимн факультета журналистики МГУ знаю.

- Шедевр моего сердца, ты собралась на журналистику?! - радостно воскликнул Лёха. - Мы будем поступать вместе?

Он обрадованно обнял меня и пытливо заглянул в глаза.

- Я подумываю об юридическом, буду адвокатом, - призналась ему. - Хотя мне и нравится сочинять. Только мои творения не так хороши, как твои. Недаром ты высмеял мой первый опубликованный рассказ, - без тени обиды поддела его.

Крылосов изумлённо поднял брови.

- Когда это? - удивился искренне.

- Любимый мой, ты точно страдаешь провалом памяти, - произнесла я ласково. - В седьмом классе. "Чего на свете не бывает?" - так назывался мой рассказ. Тебе он ужасно не понравился.

С нарочитой укоризной парень помотал головой.

- Как же он мог мне не понравиться? - возмутился шутливым тоном. - Сам рассказ своим названием указывает - на свете такого не бывает, то есть не может быть! Я купил штук пять газет с ним и храню их до сих пор. А привязывался к твоему рассказу я тогда из зависти. И из злости! Потому что в предыдущем номере была напечатана моя заметка о лыжных соревнованиях. Я там всё правдиво и доходчиво описал, как мне казалось, но никто и не заметил. Учительница ни единым словом не обмолвилась. Моё эго опустилось ниже плинтуса, я рассердился.

- Правда? О, бедненький! - пискнула я с показной жалостью. - Но ты потом столько всего написал и опубликовал, также нарассказывал с экрана, что всем утёр нос с лихвой. В первую очередь, мне, нечаянно занёсшейся на журналистский олимп. Я оттуда благополучно скатилась. И теперь намереваюсь под крылышко к Фемиде пристроиться.

- Хорошо, я согласен, - с одобрительной важностью бросил Лёха, словно давал разрешение на выбранную мной профессию. - Из тебя получится очень въедливый адвокат. Главное - чтобы мы поступили в вуз в одном городе. Ведь так? - И внимательно посмотрел мне в лицо.

Вместо ответа я прижалась к нему, обхватив за шею, и поцеловала в губы, вложив в поцелуй всю нежность, какая была во мне к нему.

Как же я всё-таки люблю этого мальчишку с нагловато-лукавыми раскосыми очами!

А ведь могло всё получиться иначе! Я могла бы до сих пор путаться с Донцовым, а с Крылосовым находилась бы в прежней вражде. Даже страх от этой мысли берёт.

Судьба милостива однако - совсем как чукча в анекдотах подумала я. Она, к счастью, не допустила несправедливости. Но мне кажется, всё равно бы мы с Лёхой, куда бы нас жизнь не занесла, прикатились бы друг к другу, как два мячика, - не теперь, так через год или два. Потому что, бесспорно, между нами существует взаимное притяжение. Оно возникло давно, хотя я не осознавала. И никогда не исчезнет. Я так хочу!

Парень с трудом оторвал свои губы от моих и, прерывисто дыша и не переставая крепко прижимать меня к себе за талию руками, обеспокоенно прошептал мне в ухо:

- Отвечай, чертовка, не уходи от ответа! Мы будем поступать в одном городе?

Я решила не ломать свою ехидную натуру и ответить в привычной своей подкалывающей манере.

- Да разве от тебя отвяжешься! - протянула игриво, сложив по-восточному ладонь к ладони у груди. - Никак не смею ослушаться, мой господин, мы поедем поступать в один город! Куда ты - туда и я за тобой! Я всегда слушаюсь, даже выполнила твоё приказание влюбиться в кого-нибудь себе назло.

- Не в кого-нибудь, а в меня! - поправил Лёха. - Я хотел, чтобы ты влюбилась именно в меня! Чтобы забыла Донцова.