Влюбись в меня, Воробышек!

Я улыбаюсь невесело – уж мама меня знает, как облупленного. И если говорю что-то, значит, так и есть.

– А я тоже не знаю. Но вы с Сергеевичем об этом не подумали, правда, когда разыграли фишку со званым обедом? Я догадался, не дурак. На Ваньке с Катей проходили.

Мама молчит, но после паузы вздыхает. Я как раз застегиваю на сумке замок-молнию, когда она садится на кровать.

– Даня, если не знаешь и не уверен – лучше не едь. Не торопи события, подумайте с Ритой еще раз, чего хотите. Дай ей и себе время определиться. Ты же у меня упрямый, никогда не соглашался, если не по-твоему.

– От своих слов я тоже никогда не отказывался.

– А кто говорит отказаться? Но войти в чужую семью не то же сам же, что построить свою. Если сказал опрометчиво, реши вопрос другим путем. Мы ведь даже о свадьбе толком не поговорили. Вы нас всех озадачили.

– Нет, мам, это решено. И, кстати, – я оглядываюсь, кивком показывая на книжный стеллаж с призовыми кубками и на стену сразу за ним. – Неловко сегодня вышло, когда Рита это увидела. Мне это, конечно, всё дорого, но зачем ты снова медали на стене развесила? Чувствовал себя по-дурацки.

– А Рита разве не знала, чем ты увлечен?

– В таких подробностях – нет.

– А кто твой отчим – знала?

– Тоже нет.

– А про Ваню? Почему ты ей не рассказал про брата-близнеца?

– Я сказал, что у меня есть брат, но не уточнял детали. Как-то не до того было.

– Бедная девочка. Она чуть не лишилась чувств, когда Ивана с Катей увидела. Влюбилась в тебя по уши, а ты!

Я сдергиваю сумку и ставлю на пол. Надеваю на руку часы.

– Ма, не начинай. И, кстати, это не я Рите сюрприз устроил, но Большой Босс, как всегда, не при делах. Лучше скажи, как там Ванька, цел?

– У Ромы за всех вас душа болит, и ты это знаешь. Цел. Но не удивлюсь, если Катя на тебя обиделась. Дань?

– А-у?

– Ты бы поговорил с ребятами. Риту бы с ними познакомил, а то разошлись все, и думай теперь про каждого из вас.

Я уже надел куртку и, присев на корточки, шнурую кроссовки. Встав на ноги, кладу в карман бумажник и телефон. Подхватив сумку, наклоняюсь к маме и целую ее в щеку:

– Поговорю! Обязательно! – обещаю, и уже переступая порог комнаты оставляю с мамой такое привычное и родное: – Люблю тебя! Пока…

Я приезжаю к элитной высотке в центре города, когда уже стемнело, но еще какое-то время сижу в машине, пока остывает двигатель, а я для себя окончательно понимаю: я здесь не потому, что меня поймал за язык Андрей Воронов, а потому что сам не готов отпустить его дочь. И плевать, что отец Ромашки по этому поводу думает. В упрямстве мы с ним можем пободаться, и еще неизвестно, кто уступит первым.

Возле высотки расположен небольшой супермаркет. Я помню о том, что иду в дом, где живут дети, поэтому сначала заглядываю в магазин и покупаю гостинцы Вороновым-младшим. Очутившись возле полок с конфетами, неожиданно понимаю, что совсем не знаю, какие именно любит Ромашка, и беру коробку наугад.

По дороге к подъезду в голову снова стучится мысль: неужели я и правда это делаю? Иду в чужой дом, в котором собираюсь провести несколько дней?.. Но я гоню ее прочь.

Собираюсь. И провести не один!

Лифт поднимает меня на нужный этаж и выпускает на широкую площадку. Я легко нахожу нужную дверь и нажимаю кнопку звонка. Стою, ожидая уже через секунду увидеть смущенное лицо Риты… Ну, ладно. Скорее, хмурое лицо ее отца. Но дверь открывается, и я вижу долговязого подростка. Знакомую зубастую улыбку на рыжей физиономии и хитрые каре-зеленые глаза брата Ромашки.

Пацан нагло присвистывает, от души удивившись моему появлению.

– Ого! Снова ты? Привет, чувак! – здоровается, и вдруг сбивает меня с толку вопросом: – А ты под каким номером пришел?

– Ну, привет. – Я снимаю сумку с плеча и недоуменно хмурю брови: – В смысле?

– В смысле очередности. Мне отец сказал, что вечером будет нашествие Риткиных женихов. И чтобы я пускал их по одному. Вот и хочу узнать – ты четный или нечетный? Вдруг тебе завтра приходить, а я тут с тобой время трачу?

Одно ловкое движение, захват, и пацан уже трепыхается у меня под мышкой.

– Ай! – вопит. – Придурок, ты мне ухо оторвешь!

– Ничего, проживешь с одним.

– Да ладно ты, я же пошутил! Шуток не понимаешь?

– Таких тупых – нет. Надо было тебе еще в прошлый раз за кетчуп и джинсы шею намылить, чтобы не скалился!

Я захожу в квартиру и опускаю сумку на пол. Продолжая держать пацана, спрашиваю:

– Где Рита?

– Не знаю! – слышу обиженное. – Она передо мной не отчитывается.

– А если подумать? – Я перехватываю его под грудью, вскидываю, и теперь его ноги болтаются вверху, а руки упираются в пол. – Или трусы на уши натянуть?

Я сделаю, он знает, поэтому ворчливо отвечает:

– Она приедет… скоро! Просила передать, чтобы ты чувствовал себя, как дома!

– А что насчет моих джинсов? Извинения будут?

– Оно само вышло, честное слово!

В последнее верится с трудом, слишком хитрый и изворотливый этот пацан, и вряд ли легко угомониться. Но ему повезло – я сюда не возиться с ним пришел.