Влюбиться насмерть, или Мы оба играем с огнем

– Буран! Давай договоримся. У меня дома семья. Я ей нужен. Признаю все свои ошибки. Прости, я был не прав. Вёл себя как последняя сволочь. Пока ты сидел в тюрьме, я ни разу к тебе не приехал, не написал, не передал ни одной передачки. Я получал все твои письма и выкидывал их, не читая. Дай мне возможность исправиться. Я готов отдать твою часть денег.

– Олег, ты что, плохо слышишь? Мне не нужна часть. Мне нужно всё. Говоришь, у тебя семья и ты ею дорожишь? Я не имел возможности познакомиться с твоей супругой, ведь ты женился после того, как я сел. Если не пойдёшь на мои условия, я уничтожу твою семью. Расстреляю всех поодиночке.

Буран схватил меня за волосы и потащил вверх по ступенькам. Я заревела от боли, страха и безысходности.

– Пожалуйста, отпусти меня! Пожалуйста…

– Заткнись, дура!

Меня притащили наверх, бросили посреди коридора. Буран велел мне успокоиться.

– Послушай, хватит ныть. Жратву умеешь варить?

– Умею.

– Вот и иди на кухню. Сваргань хороший ужин на пятерых. Продуктов в холодильнике полно. Давай, нитками шевели, а то у меня помощница по хозяйству приболела.

Перед тем как пойти на кухню, мне разрешили зайти в ванную комнату и привести себя в порядок.

– О господи, куда же я вляпалась, – шептала я своему отражению в зеркале.

Я смотрела в свои несчастные глаза, вздрагивала от страха и понимала, что у меня нет шансов спастись. Свидетелей убирают, как продавщицу цветочного магазина… Если только бежать… Но возможность смыться – под большим вопросом.

– Я хочу жить, – прошептала я и с трудом сдержалась, чтобы не ударить по зеркальному стеклу.

– Эй, ты чего там засела?

Я открыла дверь ванной.

– Умывалась.

– За то время, пока ты свою рожу чистила, можно было не одну морду отмыть.

Стараясь не обращать внимания на грубости, я прошла на кухню и принялась изучать, какие продукты есть в холодильнике. Увидев курицу, решила запечь её в духовке с картошкой, а пока она готовится – сделать салат.

Я огляделась. Кухонное окно оплетено кованой решёткой. Вся территория, прилежащая к дому, огорожена массивным забором, из-за которого ничего не видно.

На кухню тихо вошёл Буран. Я вздрогнула от неожиданности и чуть не уронила тарелку с салатом.

– Ты что трясёшься как осиновый лист?! Не бойся, я не такой страшный, как ты себе представляешь. Могу быть очень даже нежным и страстным.

– Ты меня не убьёшь?

– Если будешь себя хорошо вести – нет.

– А что я должна делать?

– Для начала приготовь поесть, а там посмотрим. Тебе Олег когда-нибудь про свои дела рассказывал?

– Нет. Он про дела со мной вообще никогда не откровенничал. – Я старалась говорить как можно убедительнее.

– Хочешь сказать, он просто с тобой спал и никогда про свои дела не разговаривал?

– Да.

Я накрыла бандитам на стол, вновь вернулась на кухню и стала смотреть в окно. Я понимала, что моя жизнь висит на волоске. Ещё немного, и меня отправят к Вадиму…

Ну что ж, Вадим, наверное, скоро мы встретимся и обязательно поговорим. Почему-то вспомнилась минута, когда я узнала о его смерти. Хотелось просто наглотаться таблеток… Я почувствовала себя виноватой в том, что произошло. Ощутила запах беды… Мне стало страшно оттого, что я с ним больше не встречусь и не смогу попросить прощения за то, что жила в грехе, а также прощения за жизнь без него… Мне хотелось, чтобы Вадим вернулся ко мне хотя бы во сне и я бы жила от сна до сна о нём… То, что происходит со мной сегодня здесь, даёт надежду на встречу с Вадимом ТАМ…

Терять мужа больно. Очень больно… Больно оттого, что никто не может помочь и нужно самой выкарабкиваться из этого кошмара. Хорошо помню тот момент, когда зашла в квартиру и поняла, что Вадима больше нет… Ощутила всей кожей, что каждый прожитый день приближает меня к встрече с ним.

Я представила картинку: приходят гости, вешают в прихожей на вешалку пальто и проходят в комнату. Хозяева остаются в прихожей и начинают разговаривать с пальто, не замечая гостей. То же самое происходит с душой человека, когда она покидает тело. Мы глупо продолжаем отождествлять человека только с его телом, не замечая душу…

Жаль, что я так и не родила ребёнка. Я бы чувствовала мужа в нашем малыше. Но Бог не дал. Когда придёт время умирать, у меня будет радость встречи с Вадимом. Я столько не успела сказать ему при жизни… Не долюбила, не доглядела, не сберегла… При мысли о предстоящей встрече просветляется любая скорбь. Нам всегда кажется, что человеческая жизнь длинная, а на самом деле она очень короткая. На всё воля божья. Наивно думать, что решение таких важных вопросов, как жить или умереть, зависит только от человека. И всё же в глубине души нет ощущения, что разлука с Вадимом навсегда. Есть странное чувство ожидания, не могу его объяснить… Мне хотелось захлебнуться в собственных слезах и кричать от боли на весь мир. Я поняла, как сильно виновата перед Вадимом, только после того, как он ушёл. Мне очень хотелось услышать его прощение за то, что я так редко была с ним рядом… Вина скребла изнутри, отдавалась тугой болью, изводила холодом.

А ещё мне вспомнилось, как за пару недель до смерти Вадим спросил: