Влюбиться в дурака

Марсель кричал во весь голос и просто дурачился – то нырял, то снова выныривал. Он делал так много раз, заставляя меня волноваться.

– Не заплывай далеко! Я беспокоюсь!

Теперь во мне проснулась вдруг заботливость, а я ведь даже не была его подругой. Наверняка мои слова он воспринял бы как шутку, хотя внезапно появилось ощущение, что мы знали друг друга уже много лет. В конце концов, мы только познакомились, а общаться с ним было легко.

– Я выхожу. Отвернись.

Из темноты раздался его голос, и он был близок.

– Не понимаю, чего ты стесняешься.

Сморщив лоб, я сделала вид, что отвернулась, а сама тайком посматривала на его идеальное тело, мокрое от воды, и, безусловно, с ещё большим любопытством на то место, которое он прикрыл ладонями.

Мне было хорошо в его компании. Я охотно наблюдала за ним и искренне смеялась над его шутками. Порой он вёл себя как ребёнок. Я хотела запомнить каждую минуту, проведённую с ним, ценить любой момент, опасаясь, что он может быть последним. Его ребяческий азарт загонял в тупик, а от его мальчишечьих уловок, разбавленных мужской зрелостью и редкой привлекательностью, бросало в дрожь. На ходу я создала свой идеальный образ совершенного Марселя, в который медленно влюблялась. «Не ловушка ли это?» – думала я.

Он подошёл, надел брюки на всё ещё влажное тело и сел рядом. Я прикоснулась к его холодному плечу, и меня одолело безмолвие (так бывает, когда внезапно лишаешься чувств). Я вдруг поникла в тягостном раздумье, невольно глядя на него, но принуждённо улыбаясь.

– Почему ты улыбаешься? Что смешного?

– Я люблю наблюдать за тобой. Ты же за мной наблюдал.

На моих щеках появился румянец.

– Да, наблюдал.

– Ну вот, а теперь моя очередь.

После чего последовала короткая пауза, а затем он спросил:

– Когда ты уезжаешь?

– Послезавтра.

– А я завтра.

– Жаль, что так скоро.

Я опустила глаза, глубоко вздохнув, но он продолжал говорить:

– Знаешь, я так же, как и ты, люблю свободу. За неё ведь ничего не надо. Я уже давно это понял. Когда-то у меня была подруга, и я её любил. Мы были семь лет вместе, но она изменила мне с моим лучшим другом, и тогда я решил, что все девушки шлюхи.

Его откровенное признание поразило меня до глубины души. В его глазах блуждало равнодушие, а из груди так и лезла наглость, а ещё этот стальной неподвижный взгляд, от силы которого, казалось, у меня горит лицо как от пощёчины.

Между нами появилась пропасть. Он, наверное, учуял мою скованность, оттого и улыбнулся, чтобы бездна эта стала меньше. Теперь я смотрела на него недоверчиво.

– Ты заблуждаешься, если считаешь, что все девушки шлюхи, – произнесла я холодно.

– Неужели? Но только что ты была готова отдаться мне, а мы-то едва знакомы.

Он говорил так беззаботно, рассудительно, как будто проверял меня на прочность, и уже решил, что я легкодоступна и стереотип на диво подтвердился.

– Это другое дело.

Я думаю, что побледнела в ту секунду, потому что чувствовала, как отхлынула кровь от лица. Мне сделалось невыносимо жутко. С одной стороны, я ненавидела его за то, что он так бесцеремонно вёл себя со мной, а с другой стороны, он был прав, и я действительна была готова раздвинуть ноги перед первым встречным. Хотя во мне не таилась агрессия или злость, лишь недоумение и стыд.

– Вы расстались? – спросила я.

– С кем? С моей подругой? Да. Другого выхода не было.

Марсель ответил кратко. Наверно, знал, что даже еле заметная дрожь в его голосе спровоцирует во мне ни одно сомнение. Однако на этом он не закончил, ведь ему было что рассказать.

– Я быстро смирился с мыслью, что её больше нет, и жизнь наполнилась новым смыслом. Она благодарила меня будто бы за то, что я избавился от непосильной ноши и, наконец, легко вздохнул. Теперь я называю себя хищником, и девушкам это нравится, а мне по душе давать им то, о чём сама их суть так просит. И делаю я это с удовольствием.

– И о чём же просит их суть?

Я спросила с неким любопытством, но во мне скорее затаился страх.

– Разве ты не знаешь, чего хочет твоя сущность? – Он улыбнулся. – Я же вижу, как ты вся истосковалась по мне. Вижу, как ждёшь того момента, когда я, наконец-то, уложу тебя на спину.

Изначально я питала к нему самые нежные чувства, а теперь изо всех сил старалась побороть кипящую во мне энергию презрения, отчаянья и страсти – скорее нездорового влечения к этому самодовольному напыщенному наглецу.

– Зачем ты это делаешь?!

Я не сдержалась и воскликнула от чувства безысходности, овладевшим в один миг и моим сердцем, и умом.

– Покажи мне своё настоящее лицо, Алиса. Я же знаю, что твой взгляд сейчас неискренний. Ты только притворяешься, что тебе страшно, а внутри бушует ураган эмоций. Разве я не прав?

Неприятная слащавая улыбка появилась на его губах.

– Вздор! Какая глупость! – закричала я всё от того же чувства безысходности.

Он как будто издевался надо мной – над моими чувствами. У него на любой вопрос был всегда ответ, и он запросто находил всему идиотское оправдание.