Влюбиться в мужа заново

Шарапов ведь прекрасно понимает, почему именно я иду на поводу у них троих и всё же делаю вид, что наш Новый год можно спасти. Понимает, в этом даже сомнения нет – раскладывает оливье по тарелкам, а у самого на губах ухмылка, и она сейчас кажется мне удовлетворённой. Он получил, что хотел, и сейчас не пренебрегает возможностью это показать.

Мы ужинаем в относительном молчании. Пару раз поднимаем тост за наступление Нового года, и мне снова хочется прибить мужа. Потому что девочки действительно погружены в эту выдуманную лживую атмосферу, и обеим кажется, что всё наладилось.

– Ужин был превосходным. Салаты – выше всяких похвал, – вру я и дочкам, и Диме заодно, потому что вообще не почувствовала вкуса того, что подавалось сегодня к столу. – Всех с Новым годом! А я, пожалуй, спать.

Поднявшись из-за стола, чувствую на себе взгляд трёх пар глаз. И за это мне тоже хочется поквитаться с собственным мужем как-нибудь особенно извращённо. Во взорах девочек – надежда, а я не могу её разделить с ними. Не могу, да и не хочу.

– Мы приберём, мам, – заверяет меня Лиза. – А ты ложись.

Я воспринимаю эти слова как возможность сбежать. Срываюсь с места, чтобы оказаться, наконец, в тишине некогда нашей общей с Димой спальни, схватить ночнушку и умчаться в ванную. И надеюсь, что на этом наш «псевдо-Новый-год» всё же завершён.

Шарапов перехватывает меня в тот момент, когда я почти добираюсь до душа. Возникает на пути, словно бы из ниоткуда, вваливается со мной в ванную, быстро запирает дверь и нависает сверху. А во мне загорается то, чего не испытывала уже очень давно – такое острое желание, пропитанное узнаванием заново, что кажется, что можно обмануть себя и поверить в то, что сейчас у нас с Шараповым и впрямь всё началось с чистого листа.

– Так что это было..? – выдыхает Дима, обхватывая мои запястья и поднимая руки над головой.

– Где было? – делаю вид, что не понимаю, а сама чувствую губы мужа в сантиметре от моих и меня это заводит, так, как очень давно не заводило.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – цедит Шарапов, сильнее вжимая меня собой в стену.

О, да! Я понимаю. Понимаю, что сейчас он получил именно то, что хотел. Ту самую новизну, которой так давно со мной не чувствовал. Вот только я сама совсем не нуждаюсь в этом ощущении, оно мне не нужно.

– Понимаю, но это совсем не твоё дело.

– Вот как?

– Да. А ты думал, что будет иначе?

Едва успеваю договорить, как язык мужа оказывается у меня во рту. Дима целует жёстко, быстро, глубоко… непримиримо. А я отвечаю. Ругаю себя за то, что рождает внутри этот поцелуй, но отвечаю. Не привычно лениво и обыденно, как делала это ещё месяц-другой назад, а совершенно по-новому, загораясь как-то по-особенному от того, что чувствую – мой муж хочет меня опять.

Мы целуемся так, словно снова вернулись на семнадцать лет назад, когда только начали встречаться. Даже ощущения от этой близости те же самые. Знаю, что это самообман, но ничего не могу с собой поделать. Не могу ровно до тех пор, пока не вспоминаю об Элен. Это становится своего рода спусковым крючком. Какой бы несуществующей она ни была, Дима хотел быть с ней, а не со мной. Он желал быть с другой женщиной.

– Стой…

Выдох получается рваным. Отталкиваю мужа от себя, разрывая поцелуй. Дыхания не хватает – оно прерывистое и сбивчивое, потому приходится призвать на помощь все силы, чтобы только совладать с собой.

Шарапов смотрит на меня с непониманием, будто и впрямь не осознаёт, что я имею полное право вот так отстранить его в тот момент, когда он хочет чего-то большего, и считает, что это большее у нас будет.

– Знаешь, Дим… есть такая легенда… про консервы…

– Что?

– Есть легенда про консервы.

– Про какие ещё консервы? – Вопрос Шарапова выходит насмешливым.

– Люди-консервы. Их брали с собой заключённые, которые бежали из концлагерей. Чтобы сожрать. Но я сейчас не о них… Многие из людей и становятся такими консервами. Они готовы быть рядом с теми, кому нужны только при определённых обстоятельствах. Чтобы те могли их вскрыть и опустошить. И выкинуть.

Снова с силой отталкиваю от себя мужа, и он отступает. Будто чувствует, что сейчас последнее, чего желаю, – чтобы он был рядом.

– Так вот я не хочу быть такой консервой. Не хочу и не буду. Слышишь?

С силой ударяю мужа кулаками в грудь, и он опять делает шаг назад, упираясь спиной в раковину. Вижу, что ошарашен, не понимает, что происходит, не чувствует того же, что чувствую я, но мне на это плевать. Если захочет – поймёт.

– Где выход, ты знаешь. Спасибо, что зашёл. И с настоящим Новым годом тебя.

Я шепчу эти слова на выдохе из последних сил, после чего просто выбегаю из ванной, искренне надеясь, что сумею скрыться в своей комнате, куда никто не станет ломиться. И что Дима исчезнет из моей жизни хотя бы на время, и даст мне понимание, что я не стала его «консервой».