Влюбиться в своего мужа

Город, ради вечного процветания которого я готова всю жизнь рисковать тем, чем владею.

— Значит, ты стала героиней собственной сказки об истинной паре? — невесело усмехнулся Дирлих, вставая рядом со мной. Мы не смотрели друг на друга с того момента, как он увидел меня, вышедшую из-за красного короля, обогнувшую красную пешку и пересёкшуюся с ним взглядами. Я повела его прочь, он пошёл за мной, и мы оба прекрасно знали, беседа какого толка нас ждёт. — И как бы называлась песня в твою честь? Баллада о красавице, чудовище и ры.

— Баллада о Карточном Королевстве, — перебила его я, по-прежнему глядя исключительно на прекрасный Пандемониум. Звёзды на небе сегодня были преимущественно красными, а это был цвет императорской семьи. И мой цвет. — Если бы кто-то решил сложить обо мне песнь, я бы рассказала ему о Карточном Королевстве и его странных обитателях.

— Но не мне? — уточнил мой уже почти бывший муж. Если бы он всегда был таким понятливым, то, быть может, у нас что — то бы и вышло. Хотя. нет. Наверное, даже тогда я сбежала бы к истинной паре, являющейся гарантом такой же истинной любви.

— Прости, но нет, — покачала головой я.

— Значит, ты всё-таки не готова меня простить за.

Не так давно я стояла перед выбором, ранить его или утешить, и выбрала, как мне тогда показалась, что-то среднее, правдивое, но вместе с тем дающее ему надежду, что изначально несчастливый брак можно превратить в счастливый. Я ошиблась. Мне стоит вспомнить, какой жёсткой я была с Линаиной, которую ненавидела.

— Дело не в прощении, Дир! — я повернулась к нему, переполненная тупой болью, рвущейся из груди. — На тебя никто не злится, понимаешь? Ни я, ни Линаина, ни Ансор.

Мы все тебя любим! Линаина и Ансор как друзья, я любила, как жена! Знаешь, кто злится на тебя? Ты и твой отец. И я могу понять, как это тяжело, потому что мой отец — редкостная сволочь, наказать которого для меня стало величайшим удовольствием. Твой отец — тоже сволочь ещё та, мне одного взгляда хватило, чтобы это понять! Я понятия не имею, что такого он сказал тебе шестнадцать лет назад, что ты покинул не только свой дом, но и свою империю, перебравшись сюда, в Ад. Но я уверена, что его слова были неправдой. Так что перестань терзаться чувством вины и переносить его на всех остальных! Чтобы перестать причинять боль другим, нужно научиться перестать причинять боль себе. Дирлих, подумай, загляни внутрь себя — и выуди того тринадцатилетнего смелого мальчишку, который был храбр, благороден и уверен, что поступает правильно. Который защитил меня, когда наследный принц толкнул.

Я смахнула горячие слёзы с щёк двумя руками и сама обняла мужа, пряча лицо у него на груди.

— Убей худшее в себе, Дир, — шмыгнула носом я. — Лишь ты можешь излечить самого себя. Поверь мне, я знаю.

Дирлих молча прижал меня к своей груди покрепче и уткнулся носом в мою макушку. Я слышала, как он плакал, и плакала вместе с ним. Была рядом, не мешая ему осознавать мои слова. Всё же я причинила ему боль, хотя и жалела его. Жалость, вообще, похоже, стала моей вечной плохой привычкой. Она вынудила меня убить яблоню мудрости — и она же подтолкнула выполнить её работу.

— А если думать страшно? — тихо спросил Дирлих.

Я улыбнулась, припомнив слова одного очень умного полудемона, похожего на кота:

— Опасное это дело — думать. Так ведь можно до чего-то додуматься.

* * *

Хотя многое из слов моих учителей ныне воспринималось мною, как высказывания несчастных обделённых чувствами сволочей, которыми они и были, буду честной, в том, что касается балов, они были правы. Такие мероприятия — словно игровые площадки для аристократии, как людской, так и демонической. Только, в отличие от обычных игровых площадок, подобные предоставляли развлечения не детям, а их родителям, бабушкам, дедушкам и даже прапрародственникам, которым давно пора отойти прилечь в столетие назад заказанный инкрустированный бриллиантами гроб.

Прислонившись к фигуре красной шахматной королевы спиной, я с не лишённой демонического коварства улыбкой наблюдала за гостями на собственном балу. Как в прошлом первая красавица адского двора, я точно знала, что группка девиц в платьях насыщенных оттенков синего, розового, пурпурного и зелёного, в масках, прикрывавших лишь их глаза, но не сочные губы, на маскараде искали женихов. И могу предугадать, что не меньше трети из них их найдёт. Тем же, кто не сумеет, женихов найдут родители.

Все эти девушки были до смешного, по демоническим меркам, юны, не старше двадцати пяти, и все они стремились к тому, чтобы по вкусу напоминать приятное летнее ягодное вино. Они играли с сердцами демонов, а демоны постарше, те, кому перевалило за сотню лет, играли с ними. Кто-то просто слушал их щебетание, кто-то наслаждался девичьей глупостью…

Когда-то я была в числе подобных девушек. Я была чужой мечтой, чужой игрушкой, пешкой в руках более умелого игрока, своего отца. Однако в эти вечер и ночь игра являлась моей, и играть всем предстояло по моим правилам.