Влюбленная Марта

Микроавтобус ломился от покупок. На обратном пути за рулем с довольным видом восседала Марта. Она была умелым водителем.

Старожил время от времени озадаченно на нее поглядывал, потом, смирясь, вздохнул:

— Наверное, мисс Имолин уже дома.

— Хотите сказать, вернулась из гостей?

— Нет, хочу сказать, что это мисс Флинт все рассказала Карну. Когда увидишь мисс Имолин, лучше задраить люки и убрать паруса.

— Нет, я поставлю дополнительные паруса и помчусь еще быстрее.

— Честное слово, не удивлюсь, если у тебя получится.

Марта летела на ранчо, словно корабль на поднятых парусах. Она начинала по-настоящему любить это место, и потому оно казалось ей еще красивее. Пока она ездила в город, фруктовые деревья успели расцвести.

— Все в цвету, — поделился с ней своим мнением Старожил.

А за белыми цветами они увидели старый дом.

— Смотрите, тюльпаны! — закричала Марта.

— И я не хочу, чтобы меня в них похоронили, — застонал Старожил. — Смотри, куда едешь. Нас ждут Карн и мисс Флинт. Что-то случилось.

Что-то действительно случилось. Текущее положение дел в офисе взывало к мистеру Карсону. Ему было необходимо сделать выбор, и он его сделал.

— На данный момент, — добавила мисс Флинт, — я составила контракт на будущее, в соответствии с которым в случае моего беспричинного увольнения мне будут обязаны выплатить пять тысяч долларов.

Марта пожалела о том, что сама не додумалась до такого контракта.

— Мы вас ждали, чтобы вы расписались как свидетели, — продолжала мисс Флинт.

Марта внимательно посмотрела на мисс Флинт и Карна Карсона. Едва успела приехать, и уже столько сделала.

— Наверное, сегодня утром произошло нечто особенное, — предположила она.

— Определенно, — резко ответила мисс Флинт. — На прошлой неделе мистер Карсон закрыл ореховый пул. И когда та молодая женщина выписывала счета садоводам, она удержала двенадцать с половиной вместо двух раз по два с половиной.

Марта захлопала глазами. Наверное, в этом был смысл, но она не поняла какой.

Карн улыбнулся, увидев ее непонимание:

— Я беру по два с половиной цента с фунта за сбыт орехов, выращенных нашими садоводами. Отправляю их в центральную ассоциацию садоводов, и они берут столько же. Когда привозят орехи, я плачу за все половину текущей рыночной цены, тогда пул закрыт, и баланс выплачивается согласно рыночной цене. В этом году за фунт первого сорта платили тридцать один цент…

Марта кивнула.

— Можете себе представить, как отнеслись бы садоводы к мистеру Карсону. Может, они бы не подумали, что он их обманул, но либо он продал высший сорт по цене отбросов и получил девять центов…

— Либо, по меньшей мере, — сказала Марта, — он легкомысленно обошелся с их урожаем. А обвинение не так-то легко забывается, даже если докажут невиновность. Дайте мне ручку. — Она расписалась и спросила: — Мисс Флинт, может, вы закажете мне что-нибудь на обед?

— Я видела водяной кресс в ручье к северу отсюда. Мне бы хотелось смешать его сок с томатным и приправить лимоном.

Марта содрогнулась, но после второго завтрака пошла на второй этаж. Ей предстояло отправиться на север к ручью, где растет водяной кресс. Она успокоила себя тем, что заодно искупается, надела старый купальник, а поверх него — одно из своих ужасных домашних платьев.

— Мама. — Она нашла миссис Хогарт с книгой в руках сидящей в тени зарослей. — Я уйду на пару часов. К северу есть ручей. Побездельничаю.

— Тебе это пойдет на пользу. — Миссис Хогарт улыбнулась. — Если что-нибудь случится, займусь этим сама. Дорогая, я так окрепла, что могу завтра утром пойти с тобой в церковь.

Марта кивнула и, довольная, ушла.

В это время с холма за Мартой наблюдали в бинокль. За тем, как она неторопливо прошла под еще голыми ветвями ореховых деревьев, мимо молодого орешника, немного ускорила шаг, когда добралась до берега ручья, скрытого зелеными ивами, и, наконец, припустилась вприпрыжку.

— Гм-м, — сердито протянула обладательница бинокля, пристальнее всматриваясь в бегущую фигуру, облаченную в бесформенное серое платье.

Серая фигура склонилась над ручьем и, разложив какую-то газету, начала складывать туда кресс. Потом завернула его и положила в корзину. Повесив корзину на руку, она пошла вдоль берега ручья и вышла к пруду, берег которого был усыпан мелким песком.

— Ну знаете ли! — вскричала обладательница бинокля, когда девушка сорвала с себя очки, сняла сетку для волос, встряхнула темными кудрями, заблестевшими на солнце, и начала снимать платье. Один пристальный взгляд на ее прекрасную фигуру, и даму, наблюдавшую за Мартой в бинокль, затрясло от ярости. — Надо с этим что-то делать, — свирепо сказала она. — И немедленно!

Ярость уступила место осторожности. Она уселась на холм и начала обдумывать план предстоящей кампании.

— Любая, кто согласится на такой жуткий маскарад, любая, кто может выглядеть до такой степени привлекательной и скрывает это, явно преследует какую-то цель.