Влюблённые

– Сначала научись нормально выражаться, а потом будешь учить меня.

Амелия тихо закрыла дверь за спиной Мэри-Кейт и, приобняв девушку, направила ее в сторону столовой. Она бросила на Алекса недовольный взгляд, пока гостья рассматривала во все глаза обстановку дома. А сам Александр наивно понадеялся, что ему удастся скрыться до того, как мать вернётся со второго этажа.

Стоило только ему сделать шаг в сторону двери, как торопливый топот маленьких туфель Элеонор Куэрво раздался со стороны лестницы. Вскоре в холле появилась и сама она в сопровождении нескольких слуг, которые тут же кинулись передвигать мебель поближе к стенам, а единственный небольшой диванчик, поставленный по центру комнаты самой Элеонор, оказался вероломно сдвинут в сторону.

– О, Алекс, как чудесно, что ты оделся и привёл себя в порядок, – окликнула его мать. Алекс замер, негромко выругался и, растянув губы в приветливой улыбке, развернулся к ней. – Скорое начнут прибывать гости. Основная часть будет вечером, но твой отец хотел встретиться с некоторыми из них в более неформальной обстановке. Ты должен будешь ему помочь.

– С какой стати? – возмутился Алекс, обернувшись на мать.

Элеонор замерла, сжимая в руках схваченную с дивана подушку, и улыбнулась.

– Ты Куэрво, сынок. А значит обязан всем этой семье.

Глава III. Спаситель

– Назови мне хоть одну причину, почему я должен идти в дом, где знаю уже каждый уголок?

– Потому что на моем пригласительном написано «Алан Маккензи плюс один».

Возразить на это у Уильяма просто оказалось нечего.

Возвращаться в старые места оказалось тяжелей, чем Уилл себе предполагал. И приезжая десять лет назад обратно в Чикаго он понимал все риски. Внутри теплилась слабая надежда, что последние связи с прошлым уже давно оборвались, но реальность отвесила ему пощёчину в больничной палате, когда ему пришлось стоять у изголовья умирающей сестры. Теперь же Алан притащил его туда, где для некогда молодого Уильяма все началось.

Казалось, особняк Куэрво за прошедшие годы ничуть не изменился. Разве что его перекрасили в ужасный жёлтый цвет, а деревянные рамы заменили дешёвым пластиком. Никто даже не загнул торчащий сбоку от калитки гвоздь, и Уильям привычно изогнулся в противоположную сторону, боясь зацепить пиджак.

Всю дорогу Алан чихал и кашлял. Перед входом в дом он задержал дыхание и разразился громким «Апчхи!» перед самым носом дворецкого, по-дружески похлопав его по груди. Уильяму пришлось привычно извиняться за манеры друга.

Внутри дом Куэрво был все таким же безвкусным. На смену уродливым африканским маскам пришли абстрактные картины – художники даже не старались, просто обмакнув кисточку в банку с краской и как кадилом тряхнув ею на холст.

– С чего они вообще пригласили тебя? – Уилл схватил с подноса бокал шампанского и протянул его Алану. – Ты не родственник и не представитель бизнеса. Да просто посмотри на себя! – он тут же одёрнул руку, стоило Алану громко и смачно чихнуть. – Ты лекарство пьёшь?

– Конечно, пью. – Алан насупился, как маленький ребёнок, вытащив из кармана носовой платок. – И они, как я и говорил, ничуть не помогают.

Щеки Уильяма запылали румянцем, стоило Алану начать сморкаться практически в центре зала, и он поспешил увести его в угол, нервно отпивая вино. Когда же Маккензи закончил демонстрировать, насколько он болен и несчастен, то осипшим голосом продолжил:

– Декан каким-то образом прознал про этот вечер. А так как эта семейка выделяет деньги университету и театральной студии при школе рядом с домом, он решил отправить меня. В надежде, что я уговорю их организовать стипендию имени Эйлин. Капитализм иногда меня удручае… апчхи!.. ет. – Алан зажмурился, запихнул платок в карман и наощупь вытащил оттуда блестящий серебряный портсигар.

– Будь здоров. И здесь нельзя курить.

– Почему? Раньше можно было! – казалось, он искренне обиделся, как если бы у него отняли любимую конфетку.

Алан все же вытащил из коробки одну из самокруток и зажал ее зубами, игнорируя спокойно-разъярённый взгляд Уилла. Сжав пальцами переносицу, он медленно втянул воздух, надеясь, что это поможет.

– Раньше луна была больше. А еще алкоголь был вне закона. Соберись, Алан. На тебя все смотрят. Как маленький ребёнок.

– Мне нравится, как ты злишься. Зная, что мне на это плевать, – ухмыльнулся Алан и, щёлкнув зажигалкой, все-таки подпалил кончик сигареты.

Да. Злиться на Алана и пытаться переубедить его в чем-то всегда оказывалось бессмысленной задачей. И каждый раз Уильям попадался в этот капкан. Он искренне верил, что скажи он Алану не курить свои сигареты посреди наполненного людьми зала, тот не послушает и сделает это нарочито вызывающе. Впрочем, Уильям не мог исключать возможности умышленного причинения Аланом вреда его нервам и адекватности окружающих.