Влюбленные

— Нет. Я думаю, он бы просто не смог. Все-таки Джереми — бывший морской пехотинец! К тому же мистер Стронг еле держался на ногах: он и с крыльца-то едва не свалился. Единственное, на что он был способен, это ругаться на чем свет стоит. Но Джереми его уже не слушал. Он вывел из дома миссис Стронг и вышел сам, после чего все трое направились к машине Джереми, стоявшей на улице, прямо напротив дома. Мужчины сначала переругивались, а потом… потом я закрыла дверь и ничего больше не видела. Когда подъехали полицейские, их уже след простыл.

Лемюэль Джексон снова прошествовал к своему столу, якобы для того, чтобы еще раз заглянуть в свои записи. На самом деле он давал свидетельнице возможность немного перевести дух и прийти в себя. Присяжным тоже нужно было время, чтобы представить себе всю картину и задуматься над тем, каковы на самом деле были отношения, связывавшие двух так называемых «друзей».

Мисс Нулан воспользовалась паузой, чтобы сделать еще один глоток воды. Даже со своего места в последнем ряду Доусон видел, как дрожит ее рука.

А Джексон уже снова направлялся к ней. Руки он засунул в карманы и нахмурился, всем своим видом показывая, как ему не нравится вопрос, который он вынужден задать.

— Насколько мне известно, мисс Нулан, у вас было еще одно столкновение с вашим бывшим мужем. Вы это подтверждаете?

— Да, — коротко ответила она.

— Когда именно это произошло?

— Это было в прошлом году, третьего мая.

— Вы снова запомнили точную дату?

— Да.

Амелия опустила голову. Прядь волос упала ей на лицо, и она машинальным движением заправила ее за ухо. Интересно, подумал Доусон, был ли этот ее жест нервной реакцией на напряженную обстановку или это просто привычка, которой мисс Нулан бессознательно следует в любых обстоятельствах? Почему-то ему казалось, что верно последнее.

— Почему вы запомнили этот день, мисс Нулан? — мягко спросил помощник прокурора.

Амелия подняла голову, чтобы ответить, а Доусон вдруг осознал, что и он, и весь зал, включая обвиняемого, с напряженным вниманием ждут, что́ она скажет.

— Потому, — ответила Амелия Нулан, слегка откашлявшись, — что именно в этот день стало известно об исчезновении миссис Стронг и моего бывшего мужа.

Глава 3

Джексон попросил Амелию поподробнее рассказать, что именно случилось третьего мая.

— День начался как обычно, — ответила свидетельница. — Я отвезла детей на занятия в подготовительную школу при епископальной церкви Святого Томаса, а сама поехала на работу.

— Вы работаете в Кольеровском музее военной истории?

— Да, я работаю там смотрителем фонда и научным сотрудником, специализируюсь на периоде Гражданской войны.

— Вы работаете на полной ставке?

— Да, но у меня достаточно гибкое расписание. Администрация музея пошла мне навстречу как одинокой матери.

— Итак, в тот день, третьего мая… Не произошло ли тогда что-либо необычное — что-то такое, что вас насторожило или встревожило?

— Нет, ничего такого не было… Во всяком случае, с утра. Все было как всегда, пока в начале второго мне не позвонили из школы. Я как раз была в кабинете директора музея Джорджа Меткалфа — мы обсуждали одну небольшую проблему…

* * *

— …Нет, Джордж, так не делается. Я не могу на это пойти.

— Неужели ты не хочешь сделать человеку приятное? И мне заодно?..

— Эта вещь не имеет никакой ценности — ни музейной, ни рыночной, если на то пошло.

— Может быть.

— Не «может быть», а точно.

— О’кей, возможно, это действительно пустяк, побрякушка. Армия конфедератов выдавала такие знаки отличия сотнями…

— Тысячами.

— Тем более. Однако для Паттерсона Нокса эта медаль имеет очень большую ценность. После того как ее вручили его прадеду или прапрадеду… в общем, какому-то очень далекому предку, в честь которого, кстати, Паттерсона и назвали, медаль передавалась в его семье от отца к сыну как настоящая драгоценность, как реликвия. Наверное, мне не нужно тебе напоминать, что…

— Однако именно это ты собираешься сделать.

— …Что в прошлом году мистер Нокс пожертвовал музею полторы тысячи долларов. А миссис Нокс…

— …Входит в наш совет директоров. Я не глупа, Джордж, и прекрасно все понимаю. Просто мы смотрим на эту проблему под разным углом зрения. Я — хранитель музейных фондов и обязана заботиться о том, чтобы наши коллекции представляли настоящий исторический интерес, а не…

— Я тоже забочусь о коллекциях, Амелия!

— Да, но ты еще и директор, следовательно, тебе приходится быть дипломатом, а иногда и попросту умасливать множество людей, благодаря которым наш музей продолжает существовать. Тем не менее мне совершенно не хочется включать в экспозицию всякий мусор только ради того, чтобы крупный благотворитель продолжал нас спонсировать.

— Хорошо понимаю твою позицию, и тем не менее…

— Ладно. Кажется, мы зашли в тупик. Имей в виду, я не собираюсь менять свою точку зрения. Очевидно, что дальнейшее обсуждение вопроса ни к чему не приведет. Ты выиграл этот спор еще до начала нашей сегодняшней встречи, но… Я просто обязана была попытаться.