Влюбленные

И они поступали так, как поступают земляне, сталкиваясь с чем-то пугающим и неизбежным: смертью, например, рождением ребенка или браком. Они прибегали к ритуалам, чтобы оградить акт, ограничить его и использовать нужным образом. Они использовали юмор и одурманивающие вещества, чтобы уменьшить свой страх.

Эйх Шовин провел день в обществе мужчин Ахары, беседуя и слегка пьянея. Хрустальные Глаза провела день, готовясь к ночи, и автор повести описывает все очень подробно: ритуальное омовение, церемонии, обеспечивающие защиту, комические сценки, разыгрываемые родственницами, особый костюм для совокупления.

Пожалуй, такая обстоятельность прячет злую иронию. «Смотрите, смотрите! — говорит автор читателям. — Вот то, о чем вы стараетесь забыть. Вот откуда мы взялись. И от этого не спрячешься, как и от необходимости орать».

Наконец, когда стемнело. Хрустальные Глаза отвели в совокупительный покой — большую круглую комнату наверху башни. Почти всю ее занимало ложе, деревянная рама которого была украшена прекрасной резьбой. У окна стояли два кресла. На столике между ними горел светильник. Хрустальные Глаза села. Ее одеяние топорщилось от вышивки и не позволяло сесть поудобнее. Ей дали успокоительное питье, и ложе не внушало страха. Родственницы хлопотали вокруг, поправляли покрывало на ложе, снимали нагар с фитиля светильника, засыпали ее добрыми советами.

Наконец снизу донеслись мужские голоса, почти все пьяные. Женщины смолкли. Хрустальные Глаза услышала шаги, поднимающиеся по лестнице. Шаги кого-то одного. Остальные, как требовало приличие, в башню не вошли. Один вопил: «Удачи тебе».

Две женщины сердито перешептывались. Дело ведь серьезное, даже священное, и продвигать его вперед следовало с благородным достоинством. Чуть-чуть выпить — почему бы и нет? Но мужчины не умеют остановиться! Лишь бы напиться под любым предлогом!

Дверь отворилась и на пороге появился Эйх Шовин. Позади него пылал факел, так что фигуру его окружал ореол оранжевого света. Секунду спустя он вошел в комнату и остановился в тени вогнутой стены.

Женщины удалились. Некоторые слегка прикасались к Хрустальным Глазам, проходя мимо, но все молчали. Только шуршали одежды, да шлепали сандалии по каменным плитам пола и, спускаясь по винтовой лестнице, тяжело отдувалась самая дородная из тетушек. Последней вышла мать Хрустальных Глаз.

Эйх Шовин закрыл дверь, подошел и опустился в кресло напротив Хрустальных Глаз. Теперь она испугалась — не помогло и питье. Он наклонился вперед, заглянул ей в лицо и нахмурился.

— Тебя одурманили.

— Да.

— В первую ночь всегда так, — вздохнул он. — Я хочу кое-что сказать тебе, Ахара Паи, хотя не уверен, что ты сейчас сумеешь понять. Но я предпочитаю действовать прямо[3] и говорить то, что думаю. Многие семьи хотят породниться с Эйхом, и все желают в отцы моего брата. Но, как ты, наверное, знаешь, род наш не может забирать его с поля боя. И потому что я его близнец, меня посылают вместо него…

Он помолчал.

— Уж не помню, сколько раз. И я знаю о том, что нам предстоит, гораздо больше, чем обычно для мужчины, а также по-своему гляжу на то, как надо приступать к тому, чтобы зачать ребенка.

Будь Хрустальные Глаза в нормальном состоянии, его слова ее бы неприятно потрясли, но благодаря питью она осталась спокойна.

— Все эти зелья и церемонии никакой пользы не приносят! Женщина перепугана, как был бы перепуган мужчина, не напейся он сначала. Даже удивительно, что он еще помнит, чего от него ждут. Я считаю, что самое лучшее, если оба трезвы и им приятно общество друг друга. Тогда женщины быстрее беременеют и, мне кажется, дети рождаются хорошие. А потому я нашел собственный способ: стараюсь, чтобы все было как можно обычнее.

— И твои родственницы позволяют тебе иметь такие убеждения? — спросила она. — Странно!

Он поглядел на нее и улыбнулся.

— Не забывай, они знают меня с детства. Эйх Манхата горяч и яростен, а я упрям!

Затем он сменил тему и начал расспрашивать ее об охоте: мужчины Ахары сказали ему, что она любит охотиться. Пристрастие для женщины странное, но вовсе не дурное или постыдное. А он живет на равнине и знает, как ведется охота на лугах или в долинах небольших речек. А какая охота на берегах большой реки?

Она пыталась отвечать, но ей было страшно, а от питья мысли путались и говорить было трудно. Она все время помнила, для чего они тут, хотя страх мало-помалу убывал. Во-первых, вопросы он задавал такие обычные! А во-вторых, от питья ее клонило ко сну. Мысли у нее еле двигались, точно люди, бредущие по глубокому снегу.

— Может быть, мы продолжим этот разговор в другой раз, — сказал Эйх Шовин через некоторое время. Он помолчал, а затем продолжал тихим ласковым голосом: — Есть одно, чего мне изменить не удалось. Твоя родня и моя родня придают этой ночи особое значение, и мы не должны обмануть их ожидания.

Он снова помолчал.

— Я могу помедлить, постараться найти способ, как сделать это приятным для тебя, или же могу поторопиться и завершить все быстро.

— Быстро! — сказала Хрустальные Глаза.