Влюбленные лжецы

— Я рада, — сказала она. — Прости меня, Джек. Пожалуйста. Я знаю, что слишком много пью и все такое. Мне было очень плохо, когда ты ушел, и я дико по тебе скучала. Слушай: ты сможешь подъехать вечером и встретиться со мной в «Беверли Уилшире»? Знаешь, да? Там, где мы в первый раз с тобой выпивали? Теперь уже и не помню, когда это было.

Всю дорогу до этого достопамятного бара он строил прочувствованные планы примирения, которое позволило бы им вновь ощутить себя молодыми и сильными. Если бы ей удалось взять короткий отпуск, они могли бы съездить куда-нибудь вместе — в Сан-Франциско, а то и в Мексику. Или еще вариант: он мог бы выехать из этого проклятого пляжного домика и подыскать в городе что-нибудь получше, чтобы пожить там с ней.

Но чуть ли не в тот же миг, когда она уселась с ним рядом и они, как в первый раз, крепко взялись за руки поверх столика, ему стало ясно, что у Салли совсем другие планы.

— Джилл меня бесит, — начала она. — Я вне себя от ярости. Одна нелепость за другой. Начать хотя бы с того, что пошли мы вчера в парикмахерскую — мы всегда ходим туда вдвоем, — и по дороге домой она сообщает, что нам не следует больше никуда ходить вместе. Я спросила: «Что ты имеешь в виду? О чем ты вообще говоришь, Джилл?» А она в ответ: «Люди могут подумать, что мы лесбиянки». Меня чуть наизнанку не вывернуло, можешь мне поверить. Наизнанку… А вчера она звонит Ральфу и просит этим своим низким, порочным голосом, чтобы он сегодня вечером пригласил к нам на обед Клиффа Майерса. Как тебе это нравится? Я ей говорю: «Джилл, это бестактно. Через месяц-другой это можно было бы расценить как знак внимания, но ведь у человека жена умерла всего два дня назад! Неужели ты не понимаешь, насколько это бестактно?» А она в ответ: «Мне плевать, что бестактно». И дальше: «Я должна с ним встретиться. После всего, что я о нем слышала, не могу противиться его обаянию…» Дальше — больше, Джек. Видишь ли, у Вуди Старра есть эта жалкая квартирка при студии. Там он обретался, пока не переехал к Джилл. Мне кажется, это противозаконно, думаю, что есть муниципальное постановление, запрещающее коммерсантам ночевать в своих магазинах. Вуди иногда берет туда Кикера: они сбегают из дома на ночку-другую, готовят завтрак вместе — это у них вроде пикника. Так вот: они там живут уже пару дней, а сегодня Джилл звонит мне в офис и говорит с этим своим жутким, как у шестнадцатилетней девчонки, хихиканьем: «Представляешь: я только что уломала Вуди придержать Кикера в студии еще на одну ночь. Ловко, правда?» Я спрашиваю: «Что ты имеешь в виду?» А она: «Не прикидывайся дурочкой, Салли. Зачем они мне здесь? Чтобы все испортить, когда приедет Клифф Майерс?» Я говорю: «А почему, Джилл, ты так уверена, что он вообще приедет?» А она: «Разве я не говорила? Ральф звонил сегодня утром и подтвердил. Он привезет Клиффа Майерса в шесть часов».

— Вот как.

— Послушай, Джек. Тебе, конечно, дико будет смотреть, как она пытается соблазнить этого бедолагу, но не мог бы… не мог бы ты поехать туда со мной? Я не хочу сидеть там одна.

— А зачем вообще обрекать себя на такие испытания? Мы можем найти себе комнату, да хоть у меня побыть, если захочешь.

— И не иметь возможности надеть чистую одежду утром? Идти на работу в том же ужасном платье? Нет уж, спасибо.

— Глупости, Салли. Забеги быстренько домой, возьми одежду и возвращайся. А потом мы…

— Слушай, Джек. Если ты не хочешь со мной ехать, тебя никто не заставляет, но я все-таки поеду. Может, там и тошнотворная обстановка, вырожденческая, как ты считаешь, но это мой дом.

— Да прекрати ты талдычить одно и то же! Какой это, на хуй, дом? Этот гребаный зверинец никому не может быть домом!

Она посмотрела на него с обидой, подчеркнуто серьезно, как человек, чьи религиозные чувства только что подвергли осмеянию, и тихо сказала:

— У меня нет другого дома, Джек.

— Да насрать на него двадцать раз!

Несколько человек за соседними столиками тут же испуганно воззрились на них.

— Я хочу сказать: ну и черт с ним, Салли! — продолжал он, пытаясь, правда без особого успеха, говорить тише. — Если тебе доставляет извращенное удовольствие наблюдать, откинувшись на спинку кресла, как эта блядина Джилл Джарвис заполняет твою жизнь развратом, то тебе не ко мне, а к какому-нибудь сраному психоаналитику!

— Сэр, — сказал официант, стоявший где-то у его локтя. — Я вынужден попросить вас говорить тише и следить за выражениями. Вас очень хорошо слышно.

— Не беспокойтесь, — сказала Салли официанту. — Мы уже уходим.

Пока они выходили из ресторана, Джек разрывался между двумя желаниями: то ли разораться еще сильнее, то ли униженно извиняться, что вообще позволил себе эти вопли. Он шел торжественным шагом, опустив голову, и молчал.

— Ну что ж, — сказала она, когда они дошли под ослепительным полуденным солнцем до ее автомобиля, — ты показал себя во всей красе, верно? Устроил незабываемое представление. Как я теперь снова пойду в этот бар? Как мне избежать насмешливых взглядов официантов и посетителей?

— Зато сможешь описать все это в мемуарах.