Влюбленные мошенники

– Вот то-то и оно! Это и есть самая блестящая часть плана! – вступился за свое детище Генри. – Вместе с бутылкой «Goldwasser»[42] мы продаем гарантийный сертификат, удостоверяющий, что Институт Цолленклеймера" нет, лучше Фонд Цолленклеймера (это звучит убедительнее), так вот, Фонд Цолленклеймера будет содержать все золотые слитки в замороженном состоянии ad infinitum[43]. Или до тех пор, пока не получит каких-либо иных распоряжений от покупателя. И вдобавок Фонд возьмет на себя обязательство производить любые трансфертные операции по указанию клиента без ущерба для целостности финансового инструмента, – А ну-ка повтори? – попросила Грейс. – Без ущерба…

– Для целостности финансового инструмента, До нее наконец дошло.

– Мы гарантируем, что слитки не растают?

– Вот именно.

Грейс больше не могла сдерживаться. Запрокинув голову, она разразилась звонким смехом. Секунду спустя Рубен согнулся пополам, отфыркиваясь и хлопая себя по коленке. Генри сверлил их негодующим взглядом, сколько мог, но в конце концов его тоже пробрало. Он стал смеяться вместе с ними, сперва нехотя, потом от души.

Для Грейс эти звуки были слаще музыки, у нее сердце запело при виде прежней веселости на лице Рубена. Все еще посмеиваясь, она сорвала с Генри парик и любовно взъерошила ему волосы. Он застенчиво усмехнулся и обнял ее.

– Вот негодница, – ласково шепнул он. Она с улыбкой обернулась к Рубену.

– Расскажи Рубену, как ты продавал фермерам поддельные коконы тутового шелкопряда по государственным субсидиям.

– Да, это была отличная афера. Два дня я выкапывал личинок, упаковывал их в картонки из-под яиц и наносил на них по трафарету американский флаг…

Он умолк, увидев, что обращается к пустому месту. Отжавшись на руках, Рубен поднялся с кресла и заковылял к выходу на веранду.

– Рубен? – тревожно окликнула его Грейс. – Тебе нехорошо? Что-то слу…

Не останавливаясь, он повернул голову и рявкнул:

– Мне надо подышать свежим воздухом! Его взгляд, полный ледяного презрения, приморозил ее к месту.

– А он, видать, с норовом, – растерянно промямлил Генри, когда Рубен скрылся из виду.

Грейс вскочила и, обронив что-то на ходу насчет обеда, выбежала из комнаты. Ей хотелось разрыдаться, но она не собиралась делать это на глазах у всех.

* * *

Прошло три дня. Грейс изо всех сил старалась не попадаться на глаза Рубену, но ей это не слишком хорошо удавалось. Избегать его в своем собственном доме – с таким же успехом можно было делать вид, что не замечаешь мухи, ползущей по носу. Им неизбежно приходилось сталкиваться, например, в столовой три раза в день, если только она не пропускала завтрак. Или на веранде, где она любила посидеть на солнышке в утренние часы, а он в это самое время делал свои упражнения.

На четвертый день, спрятавшись в затененной по утрам гостиной, Грейс увидела через раскрытые двери, как Рубен делает упражнения на залитой солнцем веранде. Правая нога по-прежнему плохо его слушалась, но дело с каждым днем все больше шло на лад. С упавшим сердцем она поняла, что, несмотря на все случившееся, ей до смерти хочется его видеть, говорить с ним и чтобы все было как прежде. И вообще, прятаться от него – это трусость. Кто знает, может быть, сегодня он опять будет с ней мил. А если нет… видит Бог, она заставит его об этом пожалеть! Поправив прическу, Грейс выплыла на крыльцо.

– О, – воскликнула она, притворяясь удивленной, – я не знала, что ты здесь. Не буду тебе мешать, продолжай.

На один чудесный момент привычная настороженность ему изменила, и он улыбнулся. Грейс радостно улыбнулась в ответ, но тут он, как видно, вспомнил, что ему положено быть скотиной, и вновь напялил привычную маску. Как будто увидел издалека старого друга, подошел поближе и понял, что обознался.

Грейс едва не расплакалась. Презирая себя за слабость, она прошла вдоль веранды и села на низенькую каменную стенку, служившую ограждением, причем выбрала место с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за Рубеном, в то же время делая вид, будто она смотрит куда-то в глубь сада. Он опять уставился на горшок розовой герани, стоявший на верхней ступеньке и являвшийся, по всей видимости, его «предметом» в этот день. Ай-Ю советовал во время занятий гимнастикой «тай-чи-чуан» сосредоточить ум на чем-то тихом и приятном на вид, чтобы не только мышцы, но и мозги могли обрести отдохновение.