Влюбленные недруги

Каприс поднималась к себе в комнату, мучаясь вопросом, почему, наряду с домом и изрядным доходом, за которые она, безусловно, должна была быть благодарна судьбе, она унаследовала еще и Уинтертона. То есть она, конечно, испытывала большую признательность к покойному дедушке, и она вовсе не была так надменна, как в глубине души могла предполагать миссис Бил. А уж Ричард Уинтертон, конечно, был совершенно уверен в ее высокомерии и напыщенности.

Ричард Уинтертон… он умел заставить ее почувствовать себя в Феррингфилд-Мэнор посторонним человеком, несмотря на то что она унаследовала дом и поместье по праву. Это было ее имущество, потому что после смерти старого Джосии должно было бы перейти к ее отцу. И если старый мистер Воган захотел бы отдать все Ричарду д'Арси Уинтертону, он непременно оставил бы соответствующее распоряжение в завещании.

Все это казалось абсолютно логичным, и Каприс, механически отворачивая краны в своей ванной комнате, и потом, нежась в теплой воде, никак не могла понять, почему ее гложет такая тоска. Выбравшись из ванны, она энергично растерлась полотенцем, надела свежую одежду, как следует расчесала волосы и уложила их немного не так, как делала это обычно, поскольку, внимательно изучая свое отражение в зеркале, почувствовала настоятельную потребность изменить что-то в своем облике. Но, что бы она ни предпринимала, никак не могла избавиться от ощущения, что она практически упустила возможность наладить жизнь в Феррингфилд-Мэнор… И что прежде всего, она не имеет права производить те изменения, которые ей казались необходимыми и естественными, и даже играть роль хозяйки, потому что, как оказалось, в поместье живут люди, которых необходимо принимать во внимание — миссис Бил с мужем и Ричард Уинтертон.

У миссис Бил не было ни малейшего намерения совершать какую-нибудь бестактность, просто она расценивала именно Ричарда Уинтертона как человека, который должен был бы унаследовать этот дом, а Каприс — как нежелательную помеху ее образу жизни. Конечно, ее жизнь в поместье не была гладкой и легкой, но она к этому привыкла и не хотела ничего менять. И всякий раз, когда женщина говорила о Ричарде Уинтертоне, — а ведь были времена, когда она открыто критиковала его, — ей, однако, удавалось оставить у Каприс впечатление, что независимо от того, что он делает и будет делать, миссис Бил потакает и будет потакать всем его капризам и причудам, потому что, как это ни казалось странным, она привязана к нему.

Каприс, которой трудно было представить, что кто-то может чувствовать искреннюю привязанность к спесивому темноглазому Уинтертону, хотелось бы, чтобы кто-нибудь проявил по отношению к ней чувство милосердия и без всяких расспросов с ее стороны рассказал ей, как он тут жил до тех пор, пока в Феррингфилд-Мэнор не приехала она, Каприс. В этом случае она, может быть, не чувствовала бы себя такой беспомощной, как в сложившихся обстоятельствах, когда она абсолютно не понимала, как справиться с проблемой, которую он собою представлял.

Девушка никогда прежде не встречала человека, хоть сколько-нибудь похожего на Ричарда Уинтертона; человека, обладавшего такой же дерзостью, надменностью и смелостью. Она никогда не простила бы ему многого из того, что он ей успел наговорить, а особенно того оскорбительного случая, когда он ее поцеловал. И она знала, что никогда не смогла бы жить с ним в одном доме.

Так или иначе, она должна была от него избавиться! И она начала обдумывать средства, с помощью которых могла бы добиться желаемого результата.

Каприс пришла к выводу, что он абсолютно не одобряет ее растущую дружбу с Салли Карфакс и то, что в таком случае она намерена делать все, чтобы поддерживать отношения с Салли. Хотя, если честно, Салли действительно была не из тех, кого она в иной ситуации выбрала бы себе в подруги. Но в чужой стране; где у нее не было не только друзей, но и ни одного знакомства, ну, теперь, конечно, кроме Тони Морсби, с которым она тоже станет видеться весьма часто, она чувствовала потребность в общении с каким-нибудь человеком, у которого не было бы особых причин завидовать ей. В сложившихся обстоятельствах Салли, конечно, была подходящей кандидатурой на роль подруги; обе девушки были примерно ровесницами, у них всегда нашлась бы пара общих тем для разговора, и, по крайней мере, Салли была нескрываемо дружелюбна.

Тони Морсби, возможно, был не самым желательным знакомым, но он так активно стремился завоевать дружбу и расположение Каприс, что практически не оставил ей выбора, настаивая на новых контактах. Продав ей свой автомобиль и посчитав, что заключил очень хорошую сделку, молодой человек начал преследовать ее всерьез. Он звонил ей по меньшей мере дважды в день, а уже через два дня после передачи ей автомобиля пригласил ее в «Герб Феррингфилда» на ленч.