Влюбленные недруги

— Пожалуйста! — Она решительно вывернулась от него, едва удерживаясь, чтобы не врезать ему по лицу. — Мы провели очень приятный вечер, и я вам очень признательна за приглашение, но мне не хочется сидеть здесь и обсуждать мое наследство… И я хочу спать. Доброй ночи, мистер Морсби…

— Тони, — возразил он таким несчастным голосом, словно она ранила его в самое сердце. — Почему сразу так официально? И что за спешка, в самом деле? Вы — такая привлекательная штучка, я не думаю, что смогу сразу от вас оторваться. Я хочу узнать вас… немедленно!

— Вы уже знаете меня, мистер Морсби, — резко отрезала Каприс. — Так же хорошо, как будете знать всегда. Я получаю некоторое удовольствие от вашей компании, но не думаю, что следует предоставлять вам какие бы то ни было привилегии. Я уже предлагала оплатить бензин, если хотите!

— Ну-ну, полно, — опять запротестовал он. — Что я такого сделал, что вы расстроились? Как будто я заставил вас заплатить за ужин…

— Я немедленно готова сделать все, чтоб вы почувствовали себя счастливее, если речь идет об оплате ужина.

Даже несмотря на крайне скудное освещение, было видно, как он нахмурился.

— Разве у девушек Австралии в обычае покупать себе дружков, оплачивая их ужины?

— Они так поступают, когда хотят сохранить отношения на чисто дружеской основе.

— То есть?..

— То есть то, что я только что сказала… на чисто дружеской основе. — Каприс, наконец, удалось справиться с упрямой ручкой, и, открыв дверцу, она выбралась из машины на темную дорожку. — Спокойной ночи, мистер Морсби… и благодарю вас!

Он не предпринял попыток препятствовать ей выйти из автомобиля, потом открыл свою дверцу и, быстро обогнув машину, очутился прямо перед ней. Она скорее почувствовала, чем увидела, что он обиженно разглядывает ее с высоты своего роста.

— Я вам не нравлюсь, да? — с упреком поинтересовался он.

— Конечно, вы мне нравитесь. — Девушка начинала испытывать нетерпение и даже раздражение. — Но я устала. И хотела бы пойти домой, если вы не возражаете.

Он взглянул на темный фасад особняка.

— А вы не пригласите и меня в дом… на чашечку кофе? А может быть, и выпить.

— Думаю, вы сегодня уже достаточно выпили, мистер Морсби.

Он вдруг засмеялся. Было очень похоже, что он искренне веселился.

— Вы старомодны, да? — не то спросил, не то констатировал он. — Но это та старомодность, которая мне нравится. Во всяком случае, вы не похожи на других. — Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она инстинктивно отскочила, и он нахмурился. — Как долго вы должны быть знакомы с мужчиной, чтобы позволить ему поцеловать вас?

— Я не позволяю мужчинам целовать меня.

— Только одному мужчине!

— Никакому мужчине.

Он снова засмеялся, а она спрашивала себя, как много недвусмысленного пренебрежения необходимо выказать, чтобы он, наконец, позволил ей подняться по лестнице к входной двери и уехал. Но, к ее удивлению, его следующее заявление доказывало, что он чувствует глубокое удовлетворение и абсолютно не испытывает неловкости.

— Что ж, я очень этому рад… очень рад!

А потом, прежде чем она поняла, что может последовать дальше, он опять схватил ее за руки и неуклюже поцеловал. Поцелуй пришелся в щеку и привел ее в бешенство… даже в большее бешенство, чем тот поцелуй, которым однажды удивил ее Ричард Уинтертон, хотя и он вызвал ее негодование. Поцелуй Уинтертона был жестким, умелым и преднамеренным. Поцелуй же Морсби был как бы пробным и значительно более неуверенным и неприятным.

Он попытался еще раз, но она оттолкнула его от себя с такой силой, что в его состоянии довольно сильного опьянения он не удержался на ногах, зашатался и, попятившись, с глухим стуком ударился о капот машины. Тот факт, что своим падением он не повредил покрытие аллеи, объясняется только милосердным вмешательством автомобиля, на который он наткнулся, что предотвратило его встречу с землей.

Каприс, не чувствуя никаких угрызений совести, буквально взлетела по лестнице и схватилась за массивную ручку парадной двери. На ее счастье, дверь сразу открылась, и она, проскочив внутрь, немедленно заперла ее на все задвижки.

В холле все еще было темно, но она без труда нашла дорогу к лестнице и поднялась к себе в комнату.

Однако, прежде чем она добралась до своей спальни, кто-то вышел из коридора, в котором располагались покои Ричарда Уинтертона, и прошел по галерее, небрежно кивнув ей на ходу. Это был он сам собственной персоной. Проходя мимо, он оглядел девушку и заметил:

— Принимаете ухаживания при лунном свете? Какая жалость, что все ваши знакомые мужчины слишком много на себя берут, не так ли? Вам следует научиться давать пощечины, а не просто шлепать их по лицу или отталкивать к машине! Такая привлекательная девушка, как вы, рано или поздно сталкивается с серьезными трудностями, и, может, было бы лучше, если бы вашей надежной защитой стало знание борьбы дзюдо.