Влюбленные недруги

Но дело существенно осложнялось тем, что она была одинокой иностранкой с большими деньгами и недвижимым имуществом, которое требовало консультации у специалиста, если вообще не настало время сделать подобные консультации обязательными и периодическими. А когда она обратилась к своему лондонскому поверенному, чтобы получить его совет, он не смог предложить ей практически ничего дельного.

— Моя дорогая юная леди, — в самой изысканной манере сказал он ей, сидя в своем великолепно отделанном и обставленном офисе.

Пол устилали персидские ковры, а стены были обшиты панелями из натурального дуба. Эта дубовая обшивка была куплена в провинции у хозяина одного подлежавшего сносу особняка, чтобы обеспечить фон для повседневной жизни и работы господина адвоката — старого опытного поверенного, в списке клиентов которого значилось изрядное количество громких имен.

— Моя дорогая юная леди, я не вполне понимаю, почему вы выглядите как человек, обремененный проблемами. Конечно, ваши затруднения с мистером Уинтертоном я понимаю… но вы говорили мне, что в очень скором времени он перестанет быть вашей проблемой, и, стало быть, по этому поводу вы больше не должны беспокоиться. А что касается других вопросов…

— Почему мой двоюродный дедушка так долго позволял мистеру Уинтертону жить с ним, а потом никак не упомянул о нем в своем завещании? — вдруг спросила Каприс, потому что этот вопрос беспокоил ее более всего.

Поверенный улыбнулся.

— Мисс Воган, — мягко, даже вкрадчиво, начал адвокат, — вы задаете мне вопрос, на который я не в состоянии ответить. Могу только осмелиться предположить, что мистер Уинтертон не нуждается в том, чтобы его упоминали в завещании вашего двоюродного дедушки… во всяком случае, ваш двоюродный дедушка не учитывал его совершенно.

— Да, но он должен был бы ему очень нравиться, чтобы получить разрешение так долго жить в его доме.

Поверенный предложил девушке сигарету из резной кедровой коробочки.

— Возможно, — он обошел стол и дал ей прикурить, — но это совсем не наше дело, не так ли? — Он улыбнулся ей очень любезно, но непроницаемо.

Ее очень раздражало его самодовольство. Но, во всяком случае, он никогда не позволил бы ей переехать в дом, который — целиком и полностью, как она считала, — был бы занят человеком, подобным Уинтертону.

— Я бы не забивал свою голову вещами, которые не имеют к вам отношения, — убеждал ее юрист. — Наслаждайтесь полученным наследством. Максимально пользуйтесь тем, что принадлежит вам и юридически и фактически.

Каприс покинула его офис слегка расстроенная и без всяких надежд получить в будущем хоть какую-нибудь информацию об этом странном субъекте, Ричарде Уинтертоне.

Она понимала, что он стал своего рода пугалом в ее жизни. И хотя она, как могла, старалась навсегда выкинуть из головы все мысли о нем, но… как она сама себе это объясняла, он все еще оставался ее главной проблемой.

Хотя Уинтертон и сказал ей, что в очень скором времени покинет Мэнор, но всегда ведь оставалась возможность отложить дату отъезда… и в конечном счете вполне возможно, что ей так и не удастся освободиться от него полностью.

Выйдя из офиса своего поверенного, девушка решила сделать кое-какие покупки и поехала в Уэст-Энд, где сумела удачно припарковаться, а потом отправилась в тур по магазинам. Она уже почти полностью укомплектовала свой гардероб, но никак не могла сопротивляться привлекательности магазинов — особенно лондонских магазинов. Они притягивали ее, никогда прежде не видевшую ничего подобного… то есть за безусловным исключением парижских магазинов, в которых она приобрела все самые шикарные вещи, висевшие сейчас в ее платяном шкафу.

Теперь, имея деньги на удовлетворение собственных прихотей, она снова решила насладиться этой возможностью в полной мере. Оказавшись ко времени ленча в самом центре буйного расточительства, Каприс пообедала в одном из крупных магазинов. После ленча она решила пройтись по Пикадилли, освещенной ярким октябрьским солнцем. Она могла бы поклясться, что видела Ричарда Уинтертона, подошедшего к парадному входу хорошо известного в Лондоне клуба.

Конечно, она могла и ошибиться… и объяснить это можно было только тем, что он не выходил у нее из головы. Насколько она знала, он все еще должен быть в Феррингфилд-Мэнор, потому что — девушка была в этом уверена — не собирался совершать экскурсию в Лондон, когда она видела его в последний раз перед тем, как самой покинуть поместье. Но человек, отпустивший такси и легко взбежавший по лестнице клуба, был столь удивительно похож на объект ее постоянных размышлений, что девушка испытала легкое потрясение.

Он был очень элегантно одет. Каприс и подумать не могла, что он может выглядеть так элегантно… и это была единственная — но важная — причина, по которой она решила, что глаза подвели ее. Иначе высокомерно поднятый подбородок, удивительная упругость размашистой походки, сосредоточенный вид — все, казалось, служило доказательством того, что Ричард Уинтертон последовал за ней в Лондон. И здесь он умудрился продолжать мозолить ей глаза.