Влюбленные соперники

– Надеюсь, что нет, ваша светлость. Но, вероятно, мне действительно не мешало бы заглянуть па несколько минут в детскую и проверить это. Спасибо.

Сев в пододвинутое поближе к Бесс кресло, Алекс провел рукой по бедру жены и оставил ладонь на ее колене. Дадли сделал вид, что ничего не заметил. Ему, конечно, пришлось привыкнуть к столь откровенному выражению чувств с их стороны. По правде говоря, слуге даже нравилось наблюдать за этими бесконечно влюбленными друг в друга господами. Но сейчас было не время размышлять над романтическими фантазиями.

– Не стоит благодарности, поскольку я не сомневаюсь, что ты не забываешь проверять температуру воды, в которой купают Тори, и без моего напоминания, – сухо ответил Алекс, раздражение которого под воздействием лучезарной улыбки жены несколько уменьшилось. – Но, ради Бога, объясни, что мисс Бринн натворила на этот раз.

– Мне есть что сказать о мисс Бринн, – признался Дадли, – но мне кажется, что в данный момент я должен сообщить более важные новости.

Алекс недоуменно поднял бровь.

– Боже мой, что же может быть для тебя важнее, чем благополучие нашего златокудрого эльфа, слишком прекрасного, чтобы жить среди нас, простых смертных?

– Да говори же, не тяни! – попросила Бесс, слизывая капельку джема с мизинца.

Алекс с явным интересом наблюдал за этой сценой.

– Миледи, пришло письмо из Англии, – объявил Дадли, с волнением ожидая их реакции.

– Из Брукмора? – спросил Алекс.

Дадли покачал головой.

– Значит, из Пенкерроу?

– Разумеется, милорд. – Дадли обиженно фыркнул. – Неужели вы думаете, что я стал бы поднимать такой шум, если бы письмо было от адвоката, агента или даже от вашей милой тетушки Сефроны?

Обрадованная Бесс захлопала в ладоши.

– Оно от Зака! Видишь, Алекс, я же говорила тебе, что это только вопрос времени.

Я знала, что рано или поздно он напишет, ему просто надо было немного оправиться от своего горя.

Темные глаза Алекса сузились.

– Но прошло уже девять месяцев, а он написал только теперь. Мне надоело узнавать новости о нем через вторые руки. Мне кажется, что я полжизни провел в ожидании письма от моего беспутного братца. Ну, где же оно?

Довольный Дадли подал ему письмо, которое до этого прятал у себя за спиной. Алекс схватил его, вскрыл конверт и развернул лист тонкой бумаги, исписанный мелким аккуратным почерком.

– Оно не кажется слишком пространным, – обеспокоено заметил Алекс при виде этого единственного листка.

– Но начало обнадеживает, – возразила заглядывая ему через плечо. – Прочти вслух.

Дадли неловко переминался с ноги на ногу.

– Возможно, мне следует уйти…

– Нет, останься, – сказал Алекс. – Ты, видно, хочешь послушать, и я не думаю, чтобы кто-нибудь имел на это большее чем ты.

Дадли охотно подчинился, подперев веснушчатый подбородок веснушчатыми кулаками.

Алекс начал:

Дорогие брат и сестра! Надеюсь, вы простите меня за столь долгое молчание, но в последние месяцы мне пришлось нелегко. Хуже всего то, что я имел дело с моим же собственным скверным характером. Вы уже неоднократно выговаривали мне за совершенные мною ошибки, так что нет нужды останавливаться на них. Позвольте лишь заметить, что, не претендуя на то, чтобы когда-нибудь стать идеальным человеком, я все же стремлюсь стать более отзывчивым, ответственным и благоразумным.

Мне по-прежнему не хватает Тэсси. Должен заметить, что эти слова не могут передать боли, которую я испытывал – и продолжаю испытывать, – она почти нестерпима. Когда на наши торфяные равнины пришла весна, вместе с ней появилась жимолость и ее аромат, столь же нежный, как душа Тэсси.

Но не будем ворошить прошлое. Не бойтесь, я не превратился в отшельника. Приходится довольно много заниматься делами по поместью, а матушка Бесс регулярно снабжает меня приглашениями на обеды, музыкальные вечера и тому подобное. Похоже, что мое недавнее позорное поведение не только не обескуражило местных матримониально озабоченных дам и их милых, жеманных дочерей, а даже наградило меня репутацией молодого светского повесы. Такое внимание меня скорее раздражает, но, пока не утихнет скандал, мне, по-видимому, придется смириться с этим. Так, по крайней мере, я часто бываю в компании других людей, что все-таки лучше, чем предаваться воспоминаниям в одиночестве.

Кстати, о компании. Кто больше всего беспокоится о том, чтобы я не предавался унынию, так это Габби, потому что не бывает дня, чтобы это настойчивое дитя не приехало ко мне на часок-другой. Она, как когда-то Бесс, луч света в моем, иногда весьма мрачном, мире. Спасибо вам обоим за ваши письма. Сообщения о Тори всегда были для меня источником радости и поддерживали в трудную минуту. Поцелуйте и крепко обнимите ее от имени дяди Закери. И передайте, пожалуйста, Дадли, что я не против того, что он вмешивается во все, что касается Тори. Тэсси была бы очень рада, если бы могла видеть, как он заботится о ее ребенке.

Заканчиваю. Я по-прежнему не люблю писать длинно, но в будущем постараюсь исправиться. Просто мне хочется, чтобы вы знали – я очень дорожу вашей любовью и дружбой и каждый вечер перед сном молю за вас Бога.