Я смотрю прямо на него, когда делаю это, и тут я понимаю, что он топлесс.
Уголок его рта приподнимается. — Почему твои глаза все еще открыты, сладкая?
Я хихикаю.
— Потому что ты прекрасен на вид, и я не хочу упустить ни секунды. Ты хоть представляешь, как трудно перед тобой устоять?
Его рот сжимается в линию, и я вижу, что это потому, что он сдерживает себя от яркой улыбки. Но ему это не удается. При моем признании его великолепная застенчивая улыбка искривляет его рот самым прекрасным, подлинным образом.
— Думаю, это жар говорит, — шепчет он.
И когда на его щеках появляются крошечные розовые пятнышки, я разражаюсь смехом.
— Как человек, который выглядит как ты, может так стесняться комплиментов?
Он зарывается своим теплым лицом в мою шею.
— Прекрати, — простонал он.
Его мягкие кудри щекочут мне щеку, и я смещаюсь, чтобы поцеловать его в лоб.
— Все девочки в школе были у твоих ног. Все девушки в этом колледже говорят о тебе. О боже, Крис Мюррей вернулся в город… Они все слетаются на тебя, а ты стесняешься меня, потому что я говорю тебе, что ты красивый?
Наконец он снова поднимается, обхватывает сильной рукой мою челюсть и надувает губы. — Иди спать, женщина.
И когда он отпускает меня, я даже не думаю о том, что меня разбудило. Все, о чем я думаю, — это о том, что следующая задача — заснуть рядом с мужчиной, который заставляет мое сердце совершать очень безрассудные поступки.
Когда я просыпаюсь, его здесь нет. Но рядом со мной в постели что-то есть. Ожерелье, которое мы начали делать вчера, и распечатанная копия эссе, которое я должна сдать профессору Ривзу. Эссе, которое я не успела закончить, но которое теперь закончено.
Я потягиваюсь и беру оставленную им записку.
Я падаю обратно на матрас и сворачиваюсь на бок, чтобы понюхать подушку, на которой он лежал.
Мое сердце ускоряется, конечности немеют, когда на меня накатывает волна головокружения.
Сладкий апельсин и кедровое дерево.
Запах любви и проблем.
Глава 29
Элла
Я чувствую себя легко, когда вхожу в танцевальную студию с тремя сумками на плечах и десятью пластиковыми диадемами в руках.
Это субботнее утро, а такие дни — для детей. Я веду этот класс уже три года. С тех пор как мой шкафчик опустел от учеников танцевального класса, я не получала официального письма о том, что мне больше не разрешают занимать это место, а мне нравится учить этих детей, поэтому я не собираюсь останавливаться. Я преподаю бесплатно, и хотя в нашем районе ни у кого нет проблем с оплатой, некоторые дети приезжают из Северного побережья, чтобы попасть на бесплатный урок балета. А там это значит очень много.
Как всегда, я прихожу на тридцать минут раньше. У меня есть время, чтобы разложить пачки, туфли, купальники, розовые шарфики и диадемы. Некоторые из них не могут позволить себе ничего из этого, поэтому я всегда приношу столько, чтобы хватило на всех. Так они не стесняются просить. Они могут взять все, что хотят, и оставить себе. Каждый раз я приношу больше.
Я сажусь спиной к зеркалу и двери слева от себя и проверяю время. Уже 10 утра, и дети обычно приходят раньше, чтобы не спеша все надеть и поболтать между собой. Я с тревогой делаю растяжку «бабочка», рука так и тянется к бедру, чтобы почесать колготки.
Я делаю глубокий вдох, внезапно жалея, что не взяла с собой ожерелье, которое мы с Крисом начали делать в четверг вечером. Медленно выдохнув, я решаю проверить свой телефон, не ответил ли кто-нибудь из родителей на мое предыдущее сообщение. Я всегда напоминаю всем о занятиях рано утром, чтобы сказать, что очень рада их видеть.
Сегодня выяснилось, что мне ответили многие.