Влюбленный лжец

Я фыркнула. — Я достаточно глупа, чтобы поверить, что ты защищал меня от него.

— Защищал.

И тут его осеняет. Его истинные доводы.

— Точно так же, как я защищала тебя от Харви Джеймса, когда не позволил тебе поступить в Джульярд. От отчаянных попыток твоей матери выдать тебя замуж в Круг, когда я провел твою инициацию. От Меган, когда я не рассказывал тебе о своей сделке с ней. От Марии Дельгадо, когда она пыталась отобрать у тебя то, ради чего ты так старалась. От Ривза, от дурацких заданий, которые использовали тебя ради твоей репутации.

Он качает головой, переводя дыхание, и это едва ли дает мне достаточно времени, чтобы обработать его точку зрения.

— Была ли в этих поступках доля эгоизма? Конечно. Я человек. Мое сердце бьется в унисон с твоим, и я ничего не могу с этим поделать. Боже, Элла… — Он встает, идет прочь, потом садится обратно, словно успокаивая себя. — Ты сказала, что не хочешь меня, даже если бы я был твоим последним вариантом на земле. Ты хоть представляешь, какой вред это нанесло? Я должен был сделать себя последним вариантом и показать тебе, что ты выберешь меня. Я должен был заполучить тебя.

— Но ты сделал все это, солгав мне, — прошептала я. — Ты притворялся перед моим лицом, что тебе не все равно, что ты любишь меня. Ты умолял меня о втором шансе, а сам плел интриги за моей спиной.

Он задыхается, его глаза ищут мои, когда он говорит, — Я не мог оставить этот второй шанс на волю судьбы. Это было бы безумием.

И я вижу, что он действительно в это верит.

— Безумием, Кристофер, является то, что когда все это не сработало, ты повесил на меня гребаное убийство.

— Я предложил тебе стать моей Герой. Почему ты не могла просто принять это?

— Потому что это было вынужденно.

— Ну, посмотри на нас сейчас! Ты не оставила мне выбора. Я влюблен, черт возьми. Неужели никто, блядь, этого не видит?

Ругательства — единственное, что мне нужно, чтобы понять, что он вот-вот потеряет все терпение, которое у него осталось. Поэтому я перестаю пытаться говорить громче него и сохраняю ровный голос, когда говорю последнее, что мне нужно сказать.

— Крис, — бормочу я, сдерживая стон. Он ужасно заблуждается. — Как ты думаешь, как я могу быть счастлива, когда ты вынуждаешь меня к этому? Когда ты убил свою предыдущую невесту?

Его взгляд темнеет так быстро, что я инстинктивно отступаю назад, а когда его рука тянется к моим волосам, он случайно сталкивает виски со стола.

— Ненавидь меня за все, что хочешь, — рычит он. — Но если ты думаешь, что у меня есть хоть унция жалости к Меган, тебе придется подумать еще раз. Ты ничего не знаешь о том, что произошло между ней и мной. Но я могу рассказать тебе, если ты захочешь.

— Ты делаешь мне больно, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

— Ты отказываешься слушать, когда я обращаюсь с тобой не так, как тебе кажется привычным.

— Пошел ты!

Не знаю, как я посмела обидеться на правду.

— Что ты хочешь знать о том, что она сделала со мной, а? Что заставит тебя понять, что она заслужила это? Ты знаешь, что она причинила боль моему отцу. Ты знаешь, что она шантажировала меня, чтобы я остался с ней. Она причинила боль и тебе. Но ты даже не заботишься о себе, только я забочусь. Но я-то тебе не безразличен, верно? Ты всегда испытывал ко мне странное сочувствие. Так что вот что ты хочешь услышать.

Он притягивает меня ближе, глядя прямо в глаза. Он слишком хорошо меня знает.

— Она била меня, давала пощечины, бросала мне в лицо все стекла в этом доме. Она швырнула в меня свой телефон в тот день, когда ты увидела синяк. — В его глазах что-то ломается. И я ломаюсь еще сильнее. — Я солгал тебе, Элла. У нас был секс до того, как я вернулся в Стоунвью. Это был шантаж, но какая разница, лишь бы она получила то, что хотела? И в первую неделю, когда я вернулся, у нас тоже был секс.

Я пытаюсь отодвинуться, вырваться из его хватки, но шок делает меня беспомощной. Он отступает, и на этот раз не может смотреть мне в глаза. Вместо этого он прижимается губами к моему уху.

— Она накачала меня наркотиками, не надела на меня презерватив и трахалась со мной, когда меня на самом деле не было рядом. Когда я наконец вспомнил об этом на следующий день, мне пришлось запихнуть ей в горло таблетку от утренней беременности, чтобы убедиться, что она не рискует выносить моего ребенка. И кто знает, сколько раз я не помнил.

Он покусывает мое ухо, отчего по рукам бегут мурашки. — Достаточно наслушалась?

— Это изнасилование, — говорю я на выдохе. И самое ужасное, что я знаю, что это еще не все.

Он наконец отпускает меня, поглаживая по голове, которую только что задел. Я смаргиваю слезы от того, что он дергал меня за волосы, и от того, что я чувствовала его сломанную часть, разговаривая со мной.

Он игнорирует правду, которую я только что ему сказала. Он назвал это сексом, но это был не секс. Это было изнасилование.

— Ты ведь закончила ужинать? — спрашивает он с нежностью, которая исчезла, когда он говорил о Меган.

Я киваю. Я вижу это прямо здесь и сейчас. Он больше никогда не будет об этом вспоминать.