Влюбленный лжец

— На… на кладбище Стоунвью. Я пришла, чтобы увидеть тебя… но тебя там не было.

Раздается звук лифта. Его голос прерывается, когда он говорит.

— Хорошо? — это все, что я слышу.

— Я не знаю, что ты сказал, но ты не должен садиться на самолет… где ты?

— Не двигайся. Я буду там меньше чем через пять часов. Все это время я буду разговаривать по телефону.

Я подношу руку ко лбу, оттягивая линию волос. — Подожди, Крис, ты не должен ничего этого делать…

— Поговори со мной. — На заднем плане я слышу шумные улицы. — Что заставило тебя позвонить мне? Что болит?

— Я чувствую себя глупо, говоря об этом, — признаюсь я, играя с травой вокруг себя.

— Ничего страшного. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. У тебя сегодня были занятия с Оливией Уайт?

— Конечно, ты об этом знаешь, — фыркнула я. — Шпионишь за мной?

— Всегда. Но я научился держаться подальше, не так ли?

— Да. — И я ненавижу это, но не говорю. — Занятия с Оливией были приятными. Она очень хорошо учится.

— Я так рад. Ты счастлива, что танцуешь каждый день? Я думаю да.

Мое сердце учащенно забилось, и я не смогла сдержать улыбку на своем лице. — Может, у меня и нет будущего, но я так счастлива.

— Главное, чтобы ты была счастлива, сл…

То, как он обрывает себя, произнося мое прозвище, похоже на удар в грудь.

Это все еще реально, тот факт, что мы не вместе. Мы друзья, но это щедрость. Я ненавижу чувство, которое оно вызывает.

Он задает мне больше вопросов о моей жизни за последние шесть месяцев. Рассказывает, что они с Люком общаются, но не в самых лучших отношениях. Тем не менее он уверен, что исправится перед ним. Фоновый шум сменяется улицами, машинами, улицами, оживленным шумом аэропорта.

При посадке в самолет он почти минуту висит на телефоне, говоря, что переключается на Wi-Fi в самолете, и сразу же перезванивает мне.

— Я был с ним, — продолжает он, говоря о моем брате. — У него была встреча с инвесторами для его новой компании. Люди, которых он знает из Лос-Анджелеса. Никого из Круга, к счастью. Он хотел, чтобы я был там, чтобы притвориться, что с ним какой-то адвокат.

Усмехаясь, он добавляет, — Не знаю, насколько разумно было использовать студента юридического факультета, но, по крайней мере, это означает, что он все еще доверяет мне.

— Ты бросил встречу с инвесторами моего брата, чтобы прилететь ко мне?

— Он уже должен знать, что ты для еня превыше всего.

— Крис, — простонала я. — Он будет в ярости.

— Больше, чем когда он похоронил меня заживо?

Смех вырывается из моих губ, и мне становится не по себе на секунду, прежде чем он присоединяется ко мне. Наступает тишина, и я задаю вопрос, который не дает мне покоя уже несколько месяцев.

— Круг… как ты можешь простить их за то, что они сделали с твоим отцом?

— Я никогда не забуду и никогда не прощу, — спокойно объясняет он. — «Круг» получит по заслугам. Но ты знаешь, что говорят о врагах.

Я подтверждаю его зловещие слова простым кивком, которого он не видит, а мой взгляд снова устремляется на могилу. — Ты не плакал.

Он понимает, что я имею в виду похороны.

— Я должен был быть сильным ради мамы и Джульетты.

— Даже Роуз и Джейк плакали, — добавляю я, чувствуя, как эмоции возвращаются. — Я тоже.

— Тогда, наверное, я должен был быть сильным для всех вас, — усмехается он.

Я вытираю единственную слезинку, упавшую на левую щеку.

— Прости, — фыркаю я. — Я чувствую себя такой идиоткой. Я просто… Ты хоть отдохнул? Нашел время, чтобы позаботиться о себе? Я волнуюсь за тебя.

Он хмыкает, и я представляю, как он откидывает голову на сиденье самолета, закрывает глаза и снова открывает. Может быть, даже массирует затылок.

— Ты хочешь знать правду? Или ты хочешь, чтобы я тебя успокоил?

— Правды. Пожалуйста, отныне только правда.

— За последние несколько месяцев у меня было слишком много поводов для скорби, Элс. Не думаю, что у меня был шанс по-настоящему переварить хоть одну из них. Я потерял тебя, мое безопасное пространство. Конечно, я не плакал о смерти отца. Потому что я потерял плечо, на котором мог выплакаться. И это моя собственная вина.

Я даже не знаю, что ему ответить. Он прав. Во всем прав. Поэтому он быстро меняет тему. Мы часами говорим о многих вещах, о которых я никогда не думала, что когда-нибудь заговорю с ним снова. О нашем любимом времени посещения спортзала в университете Сильвер-Фоллс, о жалобах на наши курсы, о моих любимых балетных движениях, о том, с чем мне сложнее всего справиться. Мы говорим о его эссе по юриспруденции, о его маме, о Джульетте и ее оценках. Мы даже говорим о наших любимых совместных воспоминаниях.

— Ты хочешь рассказать мне, что причиняло тебе боль? Почему ты хотела сделать это физически?

— Я не делала этого уже несколько месяцев, — слабо отвечаю я. — У меня все было хорошо.

— Все в порядке. Сосредоточься на том прогрессе, которого ты добилась до сих пор. Ты должна простить себя, когда в голову закрадываются мрачные мысли. Я так горжусь тобой за то, что ты не думала об этом до сегодняшнего дня.