Влюбленный призрак

– Загазованность воздуха это, что ли, или еще какое-то атмосферное загрязнение, превращающее всех в психов? – пробурчал он.

– Повежливее, молодой человек, из нас двоих псих – это явно вы. Только психи разговаривают сами с собой.

Тома́ пожал плечами и зашагал прочь. Оглянувшись на ходу, он увидел отца, не скрывавшего удовольствия.

– Что тут смешного?

– Согласись, это было забавно, прямо как сценка из репертуара Раймона Девоса [2].

– Кого?

– Проехали, ты его не застал.

– Почему ты здесь, почему я тебя вижу и слышу?

– Полагаю, простое «потому что» тебя не устроит. Лучше я дождусь, пока мы окажемся у тебя дома и усядемся, тогда ты сможешь толком меня выслушать. Нам пора потолковать.

– После этого ты оставишь меня в покое?

– Тебе так невыносимо меня видеть?

– Я неудачно выразился. Потерять отца – большой удар. Тем более такого, как ты: тебя всегда было очень много! Мама говорила, что должно пройти время, что будут разные этапы. Но чтобы такое!.. Этого я не мог себе представить.

– Твоя мать часто говорила с тобой обо мне после моей смерти?

– Ты осознаешь, что это совершенно бессмысленный вопрос?

– В моем состоянии сознание – сомнительная категория. Меня другое зацепило: в каком это смысле меня было «очень много»? Я тебя затмевал?

Тома́ толкнул входную дверь, задрал голову и увидел отца, зацепившегося за перила лестницы на верхнем этаже.

– Не думал, что призраки порхают, как пташки! – проворчал он и вздохнул.

Он поднялся к себе в квартиру, повесил портфель на вешалку, достал из холодильника пиво и упал на диван.

Отец разместился в кресле напротив.

– Эта твоя манера все время ерзать, кладя ногу на ногу, страшно раздражает. Когда ты был жив, это отбивало у меня всякую охоту с тобой разговаривать.

– Я ни при чем, просто у меня были слишком длинные ноги, вечно они мне мешали. Были у меня другие неприятные тебе манеры?

– Что привело тебя сюда? Ощущение, что ты что-то недоделал?

– Не дерзи, Тома́, я все еще твой отец.

– Ты мне проходу не даешь, опасность тебя забыть мне не грозит.

– Я вернулся, потому что должен попросить тебя о важной услуге. Если ты согласишься, я обещаю оставить тебя в покое. Но сначала мне надо немного рассказать тебе о себе, если, конечно, тебя не затруднит меня выслушать.

Сын словно набрал в рот воды, и отец обиженно надулся:

– Почему ты молчишь, почему так холоден, почему так тщательно соблюдаешь дистанцию? Я тебя чем-то разозлил? Я недостаточно тебя любил?

– Ты был горой, на которую мне всегда хотелось вскарабкаться, хотя меня не оставлял страх, что когда-нибудь эта вершина будет покорена. Ты был великим хирургом, спасавшим человеческие жизни, а что делал я? Я бренчал на пианино.

– Ну и что? Ты эти жизни украшаешь. Ты видел глаза людей, слушавших тебя сегодня вечером? Я был потрясен и горд тобой. Да, мне довелось спасти жизнь нескольким людям, но при моей профессии не дождешься аплодисментов при выходе из операционной, никто нас не поздравляет после завершения концерта для скальпелей.

– Что это тебя вдруг потянуло на лирику?

– Таков удел ушедших в мир иной, – ответил отец, приосаниваясь.

– Хорошо, я согласен тебя выслушать. А потом ты позволишь мне уснуть, я здорово устал. Договорились?

– Клянусь! – Отец сделал вид, что сплевывает на пол. – Так-так, с чего бы начать?..

– Может, начнешь с объяснения причины своего появления?

– Очень жаль, об этом я как раз не вправе распространяться, это было обязательным условием для получения увольнительной.

– Как в армии, что ли?

– Вообще-то нет, но если хочешь, то да.

– Ты получил увольнение с того света, чтобы повидаться со мной?

Произнеся эти слова, Тома́ согнулся от смеха.

– Может, хватит надо мной насмехаться?

– Какие могут быть насмешки! Я беседую с призраком своего отца среди ночи… Извини, давай продолжим. Как я погляжу, это были еще цветочки, ягодки впереди. – И Тома́ вытер тыльной стороной ладони слезящиеся глаза.

– Ты мне нужен для одного дела, без которого мне не видать вечной жизни.

– Наконец-то все прояснилось! Тебя отправили на Землю для спасения человечества по примеру спасения твоих пациентов, в качестве доброго Дон Кихота. Ты решил, что из твоего сына получится шикарный Санчо Панса.

– Брось валять дурака, дело не терпит отлагательств.

– Какая может быть срочность, когда ты мертв?

– Когда-нибудь ты это поймешь – надеюсь, это произойдет как можно позднее. Ты позволишь мне говорить или и дальше будешь перебивать через слово?

Тома́ согласился умолкнуть. Он не сомневался, что видит причудливый сон и рано или поздно очнется. Эта уверенность позволила ему успокоиться и приготовиться слушать отца.

– Мы с твоей матерью давно перестали быть дружной парой.

– Спасибо за новость – ты ушел из семьи за десять лет до своей кончины.

– Я говорю о более давних временах. Вскоре после твоего рождения наша жизнь превратилась в дружеское сожительство, не более того.

– Благодарю, будь у меня психотерапевт, информация такого рода обеспечила бы ему безбедную старость еще до окончания моей терапии.