Влюбленный призрак

Алексей изобразил незнакомого мужчину, на его лице лежала тень. От следующей картины мне стало плохо: художник изобразил Влада, обезображенного живущим в нем демоном. Еще на одной – женщины, напоминавшей демона из фильма ужасов, – стояла крупная подпись «Ирина».

В студии хранились десятки портретов, возможно, знакомых мастера, обнаживших спрятанные внутри сущности, были тут и случайные встречные. Рабочий стол тоже был завален карандашными набросками. На рисунках Алексей запечатлел существа, похожие на клоки разодранного материала.

Не зря художник был в депрессии, не случайно держал в тайне новую студию! Стоило кому-либо обнаружить подобные наброски – мастера бы моментально заклеймили печатью безумца. Наверняка его обожаемая мать первой бы настояла на госпитализации в санаторий для душевнобольных. Они, непосвященные, просто не понимали, что с нами делало проклятое кольцо.

Нас обоих, сначала Алексея, а потом и меня, терзало прозрение!

Художника мучили человеческие тени и видения незнакомой женщины. Сводили с ума, разъедали изнутри. Он ждал моего появления, только, вероятно, не догадывался, что встреча случится уже после смерти. В нашей истории не произошло ни одного случайного события. Абсолютно все было предопределено заранее!

Вытащив из кармана мобильный, я набрала номер Марка, но вызов автоматически переводился на автоответчик. Разговаривать с пустотой и оставлять бездушному эфиру сообщения в столь серьезной ситуации не хотелось, поэтому следующий звонок соединил меня с рабочим кабинетом личного помощника архитектора:

– Владислав? – я вдруг поняла, что у меня осип голос. – Я не могу дозвониться до Марка, соедините меня с ним…

– Не думаю, что сейчас это удобно, – перебил референт. – Нам только что сказали, что тело Алексея отдают семье. Скоро состоятся похороны.

Глава 14 Прозрение

В день похорон Алексея Протаева город накрыла пурга. Дороги превратились в снежное месиво, на шоссе и проспектах растянулись многокилометровые пробки. За окном кружило и вертело, снег налипал на стекла. Царили серовато-грязные сумерки.

Еще накануне мы договорились с Владиславом, что он довезет меня до кладбища, находящегося в самом центре города. Рядом с главным входом было не пробиться – дорогу оккупировали телевизионщики и автомобили публичных персон. Нам пришлось бросить машину и, кое-как прикрываясь от ветродува, добираться на своих двоих. Летящий в глаза снег залеплял надетые для маскировки очки, сыпал за шиворот, отчего шее делалось сыро и холодно.

Несмотря на то что официальное прощание с известным художником длилось неделю, проводить гения в последний путь, кажется, собрался весь город.

– Зоя, постойте! – окликнули меня, когда мы с референтом Протаева пытались прошмыгнуть на кладбище.

– Что? – я резко развернулась и тут же отшатнулась назад, прижав к груди пару поникших розочек. Оказалось, что на нас с Владиславом уставились объективы десятка видеокамер. В нос нацелились разноцветные микрофоны с эмблемами известных телеканалов.

– Расскажите, как проходили поиски тела Алекса! – потребовал кто-то из корреспондентов.

– Вы участвуете в расследовании убийства? – проорал другой.

– У вас были близкие отношения с Алексом Протаевым? – выкрикнули из глубины журналистской толпы.

Как обычно, в самый неподходящий момент на меня напала немота. Щурясь от снега, я молчала, точно рыба.

– Без комментариев! – не растерялся Владислав, утягивая меня за ворота кладбища, куда не пустили ни одну камеру.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, когда мы спрятались от навязчивой прессы. – Теперь понимаю, что поехать вместе было правильным решением.

– Вы говорили Марку Федоровичу, что приедете?

– Нет, – сухо вымолвила я, давая понять: не лезь в чужие дела!

– Я думаю, он будет благодарен за поддержку…

– Владислав, – раздосадованно перебила я, – вы крайне деликатный человек, но иногда бываете исключительно непонятливы. Ваш босс не имеет никакого отношения к моему появлению. Я приехала сюда не к нему, а к его брату.

Рассерженная, я пошла чуть быстрее, а потом и вовсе затерялась в густом потоке людей, следовавших к месту захоронения.

До сегодняшнего дня я ни разу в своей жизни не присутствовала на похоронах. Скорбное действо обходило меня стороной. Даже тетю, завещавшую мне квартиру, родители провожали в последний путь, оставив нас с Аней, тогда еще совсем малюткой, дома.

Нужное место было легко найти по толпе поклонников, желавших попрощаться с кумиром. Среди разношерстной публики где-то утопала в снегопаде Аня, пришедшая вместе с сокурсниками отдать последнюю дань художнику. Мне не хотелось бы случайно столкнуться с сестрицей в сутолоке. Особенно после того, как я с трудом убедила впечатлительную студентку, что никогда не разговаривала с мертвыми и не занималась поиском пропавших людей с помощью экстрасенсорики. Она полагала, что сейчас я сижу дома и просматриваю сайты с рабочими вакансиями, а не участвую в похоронах человека, к которому якобы не имела никакого отношения.