Влюбленный убийца

— Вот они, наши корабли, — Корней Фролович отодвинул стекло и любовно погладил один из макетов.

Шура с первого взгляда разглядел, что модели сделаны искусно и с большой любовью.

— Вижу, что и вы, Корней Фролович, приложили к ним руку.

— Приложил, — улыбнулся Старостин, — не скрываю.

— К кораблям Толя охладел, — проговорил Наполеонов, — что же стало его новым увлечением?

— Об этом я говорить не хочу, — неожиданно замкнулся Старостин.

— Почему? — невинно поинтересовался Шура, — надеюсь, это были не наркотики?

— Кабы наркотики, — пробурчал Корней Фролович.

— И думаю, не торговля людьми и оружием?

— Да вы что, спятили, что ли?! — рассердился боцман: — Пацаненку лет одиннадцать-двенадцать было, не помню точно.

— Порнография?

Старостин подавился сунутой в рот трубкой и, выплюнув ее в сердцах, постучал по лбу пальцами, при этом выразительно поглядев на следователя.

— Вы хотите сказать, что мальчик Толя спятил?!

— Не мальчик Толя, а вы, капитан, — Старостин махнул рукой, — впрочем, и мальчик Толя тоже.

— Вот это уже становится интересным, — проговорил Наполеонов.

— Это неинтересно, это печально. Толик влюбился! Но кто не влюбляется в отрочестве?!

— Действительно, кто, — согласился Наполеонов.

— Но у всех эта первая влюбленность тает, извините за лирику, как утренний туман. А у Толи…

— Что у Толи? — поторопил его следователь.

— У Толи это перешло в хроническую форму. И если б еще девка была путевая, — вздохнул Корней Фролович.

— А девка, простите, гулящая?

— Гулящая — не гулящая, не в этом дело.

— А в чем?

— Толик для нее игрушка, забава, держит его на короткой веревочке и дергает. Сам слыхал, как она его бычком называла, теленочком. Тьфу! Глаза бы мои ее не видели!

— А она что, часто к нему приходит?

— Нет, — нехотя признал старик, — чаще его к себе по телефону вызывает.

— И что Стригунов?

— Бросает все и несется к ней сломя голову.

— Прямо уж бросает и несется? — недоверчиво спросил Наполеонов.

— Да что я врать, что ли, буду?! — рассердился боцман. — Вот были намедни на рыбалке, кстати, на ночной, так эта цаца ему позвонила, и Толик все побросал и уехал. Я грешным делом обиделся на него тогда сильно, — вздохнул Корней Фролович и потер грудь с левой стороны.

— Да, тяжелый случай, — проговорил следователь.

— Еще какой тяжелый, — согласился Старостин, — как приворожила она его. Бабка его Степанида Матвеевна уже и к попу ходила, и к ворожейке.

— Не помогло? — поинтересовался Наполеонов.

— Нет, — покачал головой боцман.

— Тут к психологу надо, — закинул удочку следователь.

— Есть у меня знакомый доктор, в психушке работает, — признался Старостин, покосившись на Наполеонова. — Я пытался у него намеками проконсультироваться…

— И что?

— Он там такую научную муть развел, мол, это зависимость такая, типа наркомании, и требует серьезного лечения.

— Ну, в общем-то, ваш знакомый прав…

— Не класть же нам со Степанидой Матвеевной Толика в психушку, — вздохнул Старостин.

«Лучше бы положили», — подумал про себя Шура, а вслух сказал: — Никуда класть не нужно, есть психологи, психотерапевты, психоаналитики, которые помогают справиться с подобными проблемами.

— Не захочет Толик с ней справляться, любит он ее, и все тут.

— Понятно. Спасибо, Корней Фролович, вы мне очень помогли.

— И чем я вам помог, — вздохнул Старостин. — Я старый, Степанида Матвеевна тоже, а как Толик один на белом свете жить станет, и думать не хочется.

Наполеонову было искренне жаль старика, но помочь ему в его печали он ничем не мог, поэтому распрощался и покинул квартиру старого боцмана.

Выйдя из подъезда, Шура постоял несколько секунд возле крыльца, потом махнул рукой, сел в свою белую «Ладу Калину» и выехал на дорогу. Вскоре он уже был возле школы, в которой учился Анатолий Стригунов. Охранник на входе взглянул на документы следователя и объяснил, как найти кабинет директора и учительскую.

Наполеонов решил не действовать через голову местного начальства и направил свои стопы в кабинет директора. Им оказался молодой симпатичный мужчина с доброжелательным взглядом.

— Аркадий Викторович Кольцов, — представился он.

— Александр Романович Наполеонов.

— Проходите, садитесь, пожалуйста.

Кольцов внимательно выслушал следователя и сказал, что Людмила Павловна Гусарова, которая была классным руководителем в классе Стригунова, скоро освободится. Сам он, к сожалению, ничем помочь не может, так как работает в этой школе всего три года и Анатолия не знает.

Директор предложил Наполеонову посмотреть школьные классы, которые отремонтировали менее года назад. Шура с удовольствием принял предложение. На цыпочках они проходили мимо тех классных комнат, где шли занятия. Директор с гордостью открывал двери кабинетов, в которых в это время не было учащихся, показывал, рассказывал. Шура кивал и вспоминал свою школу, одноклассников и учителей.

«Да, было времечко, — подумал Наполеонов с легкой ностальгической улыбкой, — интересно, насколько современные школьники отличаются от его сверстников…»

— А скелет у вас есть? — неожиданно спросил следователь.

— Скелет? — с удивлением переспросил молодой директор.

— В кабинете биологии.