Влюблённый в себя

— В общих чертах понятно, — виски было дружно опустошенно на половину, и пора подвести хоть какие-то итоги, — что в итоге мне нужно делать?

— О, это довольно весело, — сделала ещё один глоток Кира и продолжила, — это зависит от того, на что ты способен и на что готов. На самом деле мы можем начать прямо сейчас. Видишь тот обрыв с дальнего края озера? Ты должен, — Кира не успела закончить свою мысль, её резко пресёк Санни.

— Нет не может. Во всяком случаи не там и не сейчас, — мне не часто удавалось увидеть уверенного в себе Санни, но в этот раз было видно, что он будет не преклонен даже перед этой ведьмой.

— Ладно, — согласилась она, — тогда завтра? И наверно в другом месте?

Санни улыбчиво кивнул и перевёл взгляд на меня. Мы просидели так ещё много часов. Они оба рассказывали мне удивительные и очень странные истории про необычных людей. Была история про слепого киллера, который развил свой слух до уровня локации. Рассказ о человеке, который не знает куда движется, но всегда приходит в нужное место и в нужное время. На пару часов к нам заглянул Бом и Кира вспомнила, как он над ней издевался во времена обучения, заставляя разливать тысячи чашек чая каждый день, я не стал спрашивать зачем. Я продолжал спрашивать про удивительные таланты удивительных людей и узнал о семнадцати сильнейших, как их называют в народе, шаманах, которые общаются с душами умерших и ещё не рождённых. Я узнал о пяти сильнейших людях, историю, одного из которых Кира в скользь уже упомянула. Я узнал о человеке способном открыть любой замок будь он электронный или ручной. Я узнал об одном из тех, кто сидит в высшем совете, что он перерождается уже больше семи тысяч лет и помнит все свои жизни от и до. Тогда я вспомнил про Гуамру, который с появления Санни, так ни разу и не выплыл на поверхность. Интересно почему?

Глава 5. (Громкое дыхание)

Одно из самых древних чувств — это страх. Страх добычи перед хищником, страх короля перед падением страны, страх ребёнка перед отцовским ремнём. Мы учимся бороться с ним с детства. Сначала проходя с мамой за ручку по тёмным закоулкам девяностых, потом в школе отвечая у доски и не зная ответа. Первый отказ девушки, первые американские горки, первый прыжок с тарзанки в пропасть. Так мы и учимся бороться со страхом, по нарастающей с самого детства. Но всё это хотя бы отдалённо, но имеет общее очертание, к которому мы приучились ещё с малу. А что, если однажды страх поменяет свой вид, как бы если взрослого человека, никогда не державшего оружие, отправили на войну. Или человека, прожившего в горах всю жизнь, отправили плыть по океану в шторм. Или женщина, увидевшая крушение самолёта, где находятся её муж и дети. Что будет со всеми этими людьми?

Поломанное сознание, разорванная психика, душевная дезориентация. Настоящий садист получит волшебное удовольствие толкая другого человека на подобные страдания. По лицу Киры, не смотря на похмелье, читалось то самое истинное наслаждение, когда она спускала человека с клаустрофобией по тоненькой верёвочке в глубь горного ущелья.

— Не нужно на меня так смотреть. Ты идёшь туда что бы пообщаться с самим собой, — напутствовала она, не пытаясь скрыть довольной улыбки, — я выпью за твоё здоровье так что не переживай. И если что, кричи.

Кстати, тем клаустрофобом который спускался в пещеру был я, и я так, и не понял, как до этого дошло. Кира, Санни и Бом вчера много рассказывали и как-то разговор зашёл в русло, а чего же больше всего я боюсь и вышел из него фразой «отлично, завтра пойдём погуляем». Но никто не уточнял, что прогулка будет одиночная, по пещерам и с похмелья. Даже выспаться не дали. Похоже мой организм отвык от алкоголя за время нахождения в храме, да и в Таиланде в целом.

— Знаешь Кира, а не пошла бы …

С верху на мою голову полетели различные фрукты и пара булочек. Кира вывалила на меня всё, что набрала собой в дорогу. От неожиданности я ослабил хватку, отпустил верёвку и полетел в низ. Благо полёт был не долгим, и я всего немного оцарапал руку и отбил ягодицу.

— Ох милый, тебе не стоит посылать единственного человека, который в курсе, где ты находишься, — её отдаляющийся голос раздавался эхом по пещере, забирая последние остатки моего душевного равновесия, — да, по поводу крика, кроме змей тебя никто не услышит!

— Что?! — Опомнился я, — эй Кира подожди! Санни хоть ты останься! Эй!