Влюбленный виконт

— Мой прославленный старший брат станет работать на корону? Я уверен, что эта идея ему понравится, поскольку он любит приключения. Что он может сделать такого, чего не можешь ты? В конце концов, ты тоже маркиз. Зачем тебе понадобилась его помощь?

— Он может поговорить с баронессой Шефер на личном уровне, чего я не могу, потому что, думаю, когда-то они были добрыми друзьями.

— Это вежливый способ сказать, что когда-то она была его любовницей?

— Я вежлив до невозможности, как тебе известно.

— Особенно когда это служит твоим целям. — Алекс усмехнулся. — Так скажи мне, что он должен спросить у прежнего света любви своей. Я пытаюсь представить себе, что может знать эта леди такого, что могло бы тебе помочь.

Конверт лежал в кармане сюртука, и Майкл достал его и протянул Алексу.

— Ты только передай ему вот это, если можно.

— Конечно. — Алекс с любопытством смотрел на конверт; ни о чем не спрашивая. — Ты можешь остаться пообедать? Эмилии понравится играть роль хозяйки, хотя сейчас она легла отдохнуть. К сожалению, из-за беременности ее клонит в сон во второй половине дня.

— Я бы с удовольствием задержался. — Майкл встал. — Могу ли я принять твое приглашение в другой раз?

— Срочные дела?

— Можно сказать и так.

— Я отвезу это Джону немедленно. — Алекс постучал указательным пальцем по конверту, лежавшему на столе, с любопытством глядя на Майкла. — Но прежде чем ты умчишься прочь, объясни вот что. Ты сказал, что есть два характерных момента, которые заставили тебя усомниться, благоразумна ли связь Люка с Мэдлин Мей. Первый, очевидно, состоит в том, что за кражей дневника скрывается нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. А второй?

Майкл немного подумал, а потом тихо сказал:

— Он не свободен от слишком тяжелых воспоминаний.

— Из-за того, что случилось в Испании?

На лице Алекса появилось озабоченное выражение.

— Да, из-за того, что случилось в Испании.

— Я, конечно, знаю, что он состоял в связи с Марией и что ее убили вскоре после Бадахоса.

— В связи? Да он женился на ней.

Майкл безрадостно улыбнулся.

Алекс был потрясен. Это было ясно потому, что он широко раскрыл глаза и внезапно замер без движения.

— Он женился на ней?

Вправе ли он рассказать чужую историю? Майкл не был уверен, но это был Алекс и Майкл решил, что хотя Люк ничего не рассказывал о себе, он не стал бы возражать.

— Они нашли церквушку со священником, который совершил обряд венчания, но церковь эта находилась в опасной близости от линии фронта. По дороге обратно в монастырь, где она нашла убежище, они наткнулись на маленький французский патруль. Мария была убита, а Люка тяжело ранили и бросили умирать. Лягушатники сожгли монастырь дотла.

— Боже правый. — Алекс откинулся назад, глаза его стали суровыми. — В день их свадьбы. Он ничего мне не рассказывал.

— Мне он тоже ничего не рассказывал.

Майкл узнал об этом по каналам разведки. Люк даже не упоминал об этом, и он тоже молчал.

— Я знал, что это имело место, — медленно сказал Алекс. — Я знал, что она умерла, но не о свадьбе. Неудивительно, что он такой… замкнутый. Ее убили в день их свадьбы. Как можно оправиться после такого? Я нежно люблю свою жену, и, пожалуй, теперь меньше буду уделять времени незначительным вещам. Как мог я не знать?

— Он не хочет говорить об этом. Можно ли его упрекнуть?

— Нет, — мягко согласился Алекс. — Нет. Зачем сыпать соль на раны? Я бы не выдержал такого. Как он живет с этим?

— Я никогда не был женат, так что не могу знать в точности, — мрачно сказал Майкл, — но осмелюсь предположить, что он живет не очень хорошо. Но есть шанс, что леди Бруэр поможет ему.

— Я думала, мы направляемся в оперу.

Мэдлин выглянула в окно кареты, и на ее лице выразилось удивление, потому что она наконец поняла, что поездка их затянулась.

Люк мягко улыбнулся.

— Я решил удивить вас чем-то более забавным, чем зрелище обреченных любовников и трагических событий. Быть может, это звучит совсем некосмополитично и я напрасно признаюсь в этом, но я никогда не интересовался итальянской драмой. Она мешает мне наслаждаться музыкой, как бы хороша ни была драма сама по себе.

— А что вы придумал и вместо оперы?

Голос ее прозвучал настороженно, чего и следовало ожидать. Сегодня она была ослепительна в белом атласном платье с золотистой отделкой на глубоком вырезе и на подоле, с рукавами, которые заканчивались у локтя кружевной оборкой; ее веер был настоящим произведением искусства — ручка из резной слоновой кости и экзотический рисунок, изображающий леопардов и слонов. Серьги, которые он ей подарил, заманчиво покачивались у стройной колонны ее шеи при движении кареты, а глаза, большие и темные, смотрели на него с очаровательным смущением.

Вот и хорошо. Она тоже его смутила, и когда он увидел ее в этих серьгах, его почему-то охватило четкое, хотя и беспричинное чувство обладания, как если бы эти серьги явились символом связи между ними, связи, которую он хотел игнорировать, но не мог.