Влюбленный

По окончании фильма в зале раздался восторженный возглас Лаи: «Великолепно!» И публика разразилась аплодисментами. Я, улыбаясь, оглядел зал. Все смотрели на меня с почтением и признательностью.

Но президента «Парамаунта» и его жены в зале почему‑то не было. Кто‑то заметил, что они ушли, как только на экране появились заключительные титры. Наташа шепнула, чтоб я не переживал — у человека могут быть дела!

— Я член Академии! — не унималась Лая. — Этот фильм достоин «Оскара»!

Покидая зал, каждый старался найти слова благодарности и восторга. Я был доволен, но и смущен — почему Лондоны ушли? Трудно поверить, что дела не позволили им задержаться и сказать хотя бы пару слов.

Позднее мы поняли, почему президент студии «Парамаунт» так холодно отреагировал на фильм. Наверняка из‑за нашего опоздания. Какому начальству приятно ждать, а он ждал целых пятнадцать минут.

По опыту знаю, что объяснения в таком случае лишь смягчают удар, не более. Я попросил Наташу позвонить Барри Лондону.

Барри нашел фильм странным.

— Он начался с каких‑то второстепенных персонажей, я долго не мог понять, за кем надо следить. Это не по — американски. Зритель с первого крупного плана должен понять, кто герой. «Фокс» купил это для внутреннего проката?

— Нет, только международные права, — уточнила Наташа. — В Америке будет прокатывать другая компания.

— Ну что ж, — вздохнул Барри, давая понять, что обсуждать больше нечего.

Как я уже говорил, с тех пор как Барри и Алисон стали пользоваться услугами психоаналитика по сексу, рекомендованного Наташей, дальнейшие дружеские отношения с Лондонами, а с ними и деловые, стали натянутыми и потеряли всякую перспективу.

Но вслед за огорчением — радость.

Позвонил продюсер Рон Паркер, который был на просмотре. Он еще раз поблагодарил за картину и предложил конкретное дело. Он преподает в университете как сценарист, и у него есть студентка, пишущая о своем пребывании в Киеве. Не хотел бы я подключиться? Он верит, что этот сценарий может заинтересовать большую студию.

По всему городу в это время были развешаны афиши, анонсирующие новый фильм этого продюсера «Моя мачеха — космический пришелец» с Ким Бэсинжер и Дэном Экрой- дом — звездами Голливуда.

Понятное дело, я отнесся к предложению Рона Паркера с большим интересом.

Он послал мне сценарий.

Я пришел в ужас от того, что прочитал. Речь там шла о богатом, а потому циничном американском парне. О том, как он с группой туристов попал в Киев и тут же был обласкан простой украинской семьей. Ему было так хорошо, что он обещал прислать им банку орехового масла — на пробу. Парень выполнил свое обещание. Вот и весь сюжет.

Я вежливо отказался. Рон согласился с моими доводами, но продолжал настаивать, что потенциал подобной истории достаточно велик. Интерес к России растет. Кроме того, он обратился ко мне потому, что верит в мой талант и не сомневается, что я смогу переписать сценарий так, как мне того хочется. Его ученица заведомо на все согласна. Я продолжал отказываться, но настойчивость продюсера мне льстила.

— Давайте попробуем, — предложил Рон. — Дженнифер покладистая женщина, она сделает так, как надо.

— От ее истории останутся только рожки да ножки. Только то, что американец едет в СССР…

— Достаточно! — уверенно сказал Рон. — Хорошее начало.

Я улыбнулся.

Мы встретились с Дженнифер. Это была внушительных размеров женщина, настоящий гренадер. Примерно одних с Роном лет — около сорока. По — видимому, Рон подготовил ее к нашей встрече, потому что мою критику она восприняла мужественно. «В Киеве такие чудесные люди!» — то и дело вставляла она. Но этот возглас ровным счетом ничего не значил — ни для понимания структуры будущего сценария, ни для разработки характеров. Надо было начинать с нуля.

Шаг за шагом, ступень за ступенью, рассуждая все вместе, мы продвигали историю вперед. Я придумывал эпизод за эпизодом, лепил характеры, насыщал деталями эту довольно хилую историю, с трудом скрывая собственное неудовлетворение.

Работа двигалась, наши отношения с Наташей перешли в новую стадию. Все чаще возникал вопрос о моем разводе с Верой. Ведь Наташа порвала со своим мужем, освободилась. Или я мечтаю вернуться в Москву?

Скандалы разгорались как будто ни с того ни с сего. Но очень скоро я понял, что угли тлеют в одном и том же месте. В моем прошлом.

Что я мог поделать? Оставить Веру и девочек с той же легкостью, как Наташа оставила Алешу? Но это не равная жертва. Нас с Верой связывали не полгода, а четырнадцать лет совместной жизни, общие интересы, общие дети. Кроме того, уезжая, я много всего наобещал, и не выполнить этого казалось мне позорным. Я должен был обеспечить моим девочкам благополучное будущее.

Ослепленные любовью, мы продвигались все дальше и дальше в наших отношениях и наконец подошли к той критической точке, когда неопределенность сделалась мучительной.

— Я не хочу больше так жить! Ты должен принять какое‑то решение. Или туда, или сюда.