Влюбляясь в призрака (СИ)

Тот день, когда Кальмия узнала о моём младшем брате, разозлил меня. Глупый поступок, глупой девчонки. Она видела, что я, не хочу это обсуждать, но все равно всунула нос туда, куда бы ей не следовало. Когда я увидел фотографию на её телефоне, который она уронила к моим ногам, и её испуганное лицо. Я уже представил, сколько скоропостижных выводов она сделала. Кальмия — начинала меня по настоящему бесить. Если бы я был живой, уже давно запрокинул бы её тельце на колено, и хорошенько отшлепал по её упругой попке. Но все же мне пришлось рассказать ей правду. Если бы я этого не сделал, она могла бы отказаться от помощи мне. Я был действительно удивлен, что она не осуждала меня, а наоборот, она плакала. Она плакала из жалости, которую я так ненавидел. Но потом я понял, что она прочувствовала все то, что прочувствовал я. И мне стало совестно. Что бы вы понимали, Кристиан и совестно никогда не употребляется в одном предложении, как я уже говорил, мне всегда было похер.

На следующий день, Кальмия собиралась на встречу со своими друзьями. Она любезно предложила мне присоединиться к ней. Мой демон ликовал, когда я понял, что не один я нуждаюсь в обществе этого ангела. Если бы даже она не пригласила, я бы пришел, как только услышал имя Гомика или как там его Фломиника. Пока они общались, я искренне смеялся, над историей когда добрая душа Кальмия и её подруга бестия — Молли притащили в дом скунса. Это такая маленькая крупица о ней, но я улыбался, просто смотря на лицо ангела, который звонко хохотал. Гноминик конечно прокомментировал этот эпизод «Как можно перепутать скунса с барсуком?» Вот что за долбаёб? Я фыркнул слишком громко, и Кальмия это заметила. Когда уже встреча подходила к концу, и этот не до мужик обнял её, притягивая к себе, я помрачнел. Заметив, как ресницы Кальмии затрепетали, а щечки покраснели, я разозлился. С мрачным взглядом я смотрел, как эти гадкие ручонки Доминика вцепились в неё.

— Кристиан. — Выдохнула она, с благоговением.

И вот в этот момент я понял что пропал. Эта женщина жаждет меня так же, как жажду её я. Я видел исказившееся лицо Фломиника, и шок на лице моей девочки. Но мне было достаточно одного только моего имени, слетевшего с её губ, что бы понять, как жадно я хочу в них впиться.

Молли упоминала о выставке греческих артефактов. Мне нужно было искать возможность вернуться в этот мир, полноценным мужчиной, со стоячим членом. Выставка действительно проходила в музее, и на ней было много чего. Но все же история одной из экспозиций, привлекла моё внимание. Тот, кто рассказывал об этом, был уже знаком мне. Старик с тростью, тот который спас Кальмию. Сейчас распинался перед неблагодарными слушателями.

— Одной из теорий возникновения людей, в греческой мифологии, является создание людей из глины. — Вот именно после этих слов я не сводил взгляда с тогда еще незнакомого старичка. Он долго рассказывал историю, и о том, что даже древний Египет переплетается с древней Грецией. И о том, как связанны истории двух разных миров. В конце он задал вопрос. — Возможно вас заинтересовало что-то из мною сказанного? — Он улыбался, и смотрел на присутствующих. Я сделал шаг вперед, и старик обернулся, но очень быстро провел взглядом по публике, не акцентируя на мне внимания.

— Вы можете воскресить того, кто уже мертв, с помощью этой хрени? — Спросил я. Не знаю, чего я ожидал. Старик хлопнул в ладони и улыбнулся.

— Ну раз вопросов нет, тогда пройдемте дальше.

Однажды я спросил у Кальмии историю про Исиду и Осириса. Старик был прав, член Осириса сделали из глины. Кальмия тогда подшучивала по поводу того, что я не слышал ничего после слова член. Так и было, но по другой причине. Конечно, половина меня хотела, что бы её ротик употребил «Кристиан я хочу твой член» в одном предложении. Но для начала мне нужно найти способ вернуться обратно.

Во время посещения Сербии, я просто сошел с ума. Саймон как предполагается мой внук, был полной копией моего брата Саймона. Если бы только глаза у него были карие, я бы подумал что предо мной стоит мой брат. Я чувствовал, что все подходит к концу. Что скоро все выясниться. Но почему-то мне уже было плевать на то, что случилось с любовью всей моей жизни. И не зря. Я видел, что происходило с Кальмией, пока мы летели обратно. Она что-то скрывала, и меня это бесило. Но то что она рассказала, когда я надвил на неё просто выбило меня из этого мира. Я разозлился, и стал орать на неё, обвинять во лжи. То как она трясущимися ручками разложила два листа на паркете, и вскочила с него.

— Пошел ты! — Было последним, что она сказала мне.