Влюбляясь в темноту

— Ты сошел с ума? Почему тебя это беспокоит? — спросили его друзья.

— В самом сне никаких проблем нет, но, когда я проснулся утром, меня захватила простая мысль. Если человеку может присниться, что он стал бабочкой, значит, существует также вероятность того, что бабочка уснет и ей приснится, что она стала человеком! Если человек может стать бабочкой во сне, значит, та же возможность существует и для бабочки — она может стать человеком во сне. И тогда, — продолжал Чжуан-цзы, — я в большом затруднении. Я человек, которому приснилось, что он стал бабочкой, или же я бабочка, которой приснилось, что она стала человеком? Как определить, где моя настоящая сущность?

Как же нам определить, что есть сон: то, что с нами происходит, когда мы спим, или то, что происходит, когда мы бодрствуем? Как мы можем сказать, является ли то, что мы воспринимаем, реальностью или сном? И пока мы не ответим на этот вопрос, предназначение нашей жизни не может быть реализовано.

Чтобы искать истину, мы должны воспринимать сон как сон, знать, что ложь — это ложь и воспринимать нереальное как нереальное, несущественное. Любому, кто хочет найти контакт с истиной, придется пробудиться от сна.

Но, засыпая вечером, мы забываем о дневных делах и обо всем том, что переживали в течение дня. Мы даже забываем свою идентичность — богаты мы или бедны, уважаемы или неуважаемы, молоды или стары. Все забывается в нашем сне. То, с чем мы отождествляем себя в часы бодрствования, полностью забывается в состоянии сна.

Пробуждаясь от сна, мы полностью забываем все то, что воспринимали во время наших снов. Пробудившись, мы говорим, что наши сны нереальны. Почему? Потому что состояние бодрствования стерло их из нашей памяти. Тогда нам также следует уметь во сне говорить, что все, что мы воспринимали во время бодрствования, было нереально.

Это интересно: по пробуждении мы всегда помним, что спали, мы помним свои сны. Но пока мы видим сны, мы не помним ничего из своего бодрствования, мы даже не помним о том, что когда-то бодрствовали. Когда мы не спим, у нас есть туманное воспоминание о сне, но когда мы спим, у нас нет даже такого воспоминания о состоянии бодрствования. Стирается даже малейшее воспоминание. Оно полностью исчезает.

Таким же образом все, что мы переживаем в течение жизни, испарится в момент смерти. Кажутся ли переживания нашей жизни нам реальностью или сном после смерти или в момент смерти? В этом вопросе есть несколько нюансов, которые мы должны понять — потому что, только познав их, мы сможем двигаться в измерение истины.

У вас должна быть ясность в этом вопросе: чем больше вы отдаляетесь от самих себя, тем глубже погружаетесь в сон. И чем дальше вы отодвигаетесь от снов, тем ближе становитесь к самим себе. Чтобы подойти к себе, вы должны отпустить все сны.

Но нам трудно посмотреть на жизнь как на сон — мы смотрим на сны как на реальность.

Я слышал — и мы все это знаем... Когда мы смотрим, как актер грустит на киноэкране (где на самом деле никого нет — лишь игра света и тени или света и тьмы, на этом пустом экране нет ничего, кроме танца лучей света), — нам становится грустно! Если мы видим на экране кого-то красивого, то теряем голову. Если кто-то страдает, мы льем слезы. И мы счастливы, когда счастливы они.

За время трехчасового фильма мы совершенно забываем о том, что все происходящее — лишь игра лучей света и ничего более, а перед нами все это время был только пустой экран. Мы так отождествили себя с этими танцующими лучами света, этими образами, сформированными на экране, что плакали и смеялись. Мы оказались полностью поглощены зрелищем, и вдобавок ко всему мы еще и деньги за это заплатили! И мы потратили свое время. Люди выходят из кинотеатров с мокрыми платками, проливается столько слез, всего-то из-за каких-то фальшивых образов.

Кажется, что мы с такой легкостью впадаем в иллюзию. Мы так привыкли принимать сны за реальность...