Влюбляться запрещено

Когда пришла Аленка, я в конец извелась.

– Привет!– я сразу же к ней подбежала, – Анатолий уже вернулся?

– Нет, он вчера писал, что возможно задержится, – опешила Алена, – Мария, что-то случилось?

– Нет-нет, – я смутилась и сразу же отошла, – не обращай внимания…

Понимая как все это выглядит со стороны, я предпочла скрыться за стойкой и сделать вид, что внимательно проверяю журнал оплат. В конце концов Вадим мне никто, он не обязан отчитываться и изначально говорил о свободных отношениях. И зачем я только это дурацкое платье одела?!

Захлопнув журнал, я досчитала до десяти – не помогло. Остаток дня ушел на то, чтобы убедить себя, что мне плевать. Это стоило двух капучино с свернувшимся молоком, одним глясе без мороженого и яблочного пирога посыпанного мукой вместо сахарной пудры…

– Мария, может вам немного отдохнуть? – встревоженно спросила Аленка.

– Наверно ты права, пойду выпью кофе, – сказала я, небрежно поправляя прядь выбившихся из пучка волос, хотя на самом деле хотелось их отодрать, чтобы никогда больше не лезли в глаза.

Налив себе любимый латте с банановым сиропом, я села за столик и меня немного отпустило. Рисуя цветочек на пенке, я думала о том как Вадиму сложно сейчас. И ведь он не признается даже себе, что на самом деле переживает за мать, какой бы она ни была.

– Ой, Мария, смотрите! – Аленка крикнула на всю кофейню и показала пальцем в окно.

Я и посетители испуганно уставились в указанном направлении, там из машины выходил Вадим. Подавив желание подпрыгнуть на месте и пойти на встречу, я осталась сидеть за столиком, делая вид, что пью кофе.

– Американо, – бросил он Аленке и подсел ко мне, – ты можешь отлучиться на час?

– Работаю, не хотелось бы Аленку оставлять одну, – пожала я плечами, разглядывая пенный цветочек.

– Мне показалось, или что-то не так? – удивился Вадим.

– Показалось, – бросила я так и не смотря на него, – и зачем я тебе нужна?

– Вот и я задаюсь этим вопросом, – он резко встал и бросив деньги на стол, собрался уйти, – к матери хотел съездить.

Мне сразу же стало стыдно за свое поведение. Удобно он все повернул ничего не скажешь.

– Постой, сейчас оденусь, – я вскочила следом и бросив пару слов Алене, вышла за ним на улицу, – извини, я немного волновалась. Ты хотел утром приехать, а время уже третий час. И… телефон был недоступен. – я попыталась объясниться.

– Ты за меня волновалась? – удивился Вадим.

– Да, – кивнула я, – совсем немного.

– Вот как? – он улыбнулся, – а платье тоже для меня одела?

– Вовсе нет!

Но по его ухмылке я поняла, что он обо всем догадался. Открыв мне дверцу, Вадим помог сесть внутрь и мы поехали в нашу городскую больницу. Припарковавшись, Вадим не сразу вышел из машины.

– Волнуешься? – тихо спросила я.

– Нет, скорее не уверен, что хочу ее видеть. – признался Вадим.

– Я могу зайти первой, и после рассказать, что там в двух словах, – предложила я.

– Это лишнее, – отмахнулся Вадим и вышел из машины.

За несколько лет, что я не была в больницах ничего не поменялось. Все тот же запах медикаментов, спирта и столовой еды. Длинные коридоры, печальные лица и тусклый свет из окон. Мне сразу вспомнились последние дни мамы, и показалось, что она осталась в этом ужасном месте навсегда. Мы прошли через отдел регистрации, одели бахилы и, накинув на плечи халаты, пошли по веренице узких лестниц.

– Ты побледнела, – прошептал Вадим и взял меня за руку.

– Просто неприятные воспоминания.

Это я должна была его поддерживать, а не наоборот. Теплая, уверенная рука успокаивала, напоминая, что те горести остались в прошлом. У самой двери в палату, Вадим вдруг остановился.

– Маш, наверно зайди все же ты первой, – Вадим выглядел немного встревоженным.

В его глазах появились растерянность и страх, хотя несколько секунд назад он был совсем другим. Передо мной стоял не хозяин жизни, а мальчишка, волнующийся перед встречей с матерью спустя много лет.

Сжав его руку, я прошептала, что скоро вернусь и прошла внутрь. Мама Вадима лежала в отдельной новенькой палате. На столике были свежие фрукты и нетронутая еда. Он явно о ней заботился, пусть и чужими руками.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, обращаясь к маленькой, сухой женщине на койке.

Она тут же подобралась и я смогла получше ее рассмотреть. Лицо и глаза отдавали нездоровой желтизной, отечные веки превратили миндалевидные глаза в узкие щелочки. Не смотря на худобу выделялся округлый, непропорциональный живот. У меня пробежал неприятный холодок по коже. От некогда красивой женщины практически ничего не осталось и вряд ли Вадим сможет ее узнать.

– Вы кто? – сиплым, пропитым голосом, спросила она.

– Меня зовут Маша, хотела узнать, как у вас дела, может быть в чем-то нуждаетесь?

– Опять из соцзащиты, – махнула рукой женщина, – передай ему, что мне ничего нужно.

Не смотря на тяжелое состояние, мать Вадима явно могла здраво мыслить и догадалась, кто за всем стоит.

– Может я могу передать ему что-то еще? – осторожно спросила я.

Она удивленно посмотрела на меня. Видимо раньше никто из «социальных работников» не приставал к ней с расспросами.