Вместе

Захар заявился к нему вчера вечером пьяный, едва стоящий на ногах, и, рухнув прямо в прихожей, начал жаловаться на жизнь. Настена выглянула из комнаты, поморщила носик и спешно засобиралась домой, заявив, что сегодня он нужен брату, а она не хочет мешать. Уже через пару минут, чмокнув его на прощание, выскользнула за дверь. А Егор посмотрел на брата, думая, что же с ним делать. Тот сидел на полу, привалившись к стене, и что-то бормотал, а Гектор – верный семейный пес, облизывал ему руки и лицо, радуясь приходу своего второго хозяина. Они вместе раздели пьянчужку, причем пес активно помогал стаскивать пыльную, пропахшую бензином и виски куртку, а потом Егор уложил его на диван в гостиной…

Гектор зашел в комнату и ткнулся носом в обнаженное плечо.

– Привет, мальчик! Пойдем гулять?

Пес утвердительно гавкнул и замахал хвостом. Его хозяин встал, потянулся и оделся для утренней прогулки-пробежки.

Маршрут всегда был один. Через двор под арку, потом через пустырь за домом, по тропинке вдоль оживленной трассы, свернуть на боковую дорогу с хорошим тротуаром, вдоль небольшого лесочка и до самого берега. Туда парень шел не спеша, иногда задерживаясь, давая псу сделать свои дела, потом несколько минут они проводили на берегу, где играли или Гектор носился, а Егор смотрел на волны и размышлял. А обратно он бежал, и верный пес бежал рядом.

Сегодня все мысли были о Настене. Девчонка совсем вскружила ему голову, он думал о ней круглосуточно, и даже работать так же эффективно, как раньше, не мог. А начиналось ведь это как легкая интрижка исключительно ради дела. Вернее, ради мамы.

Перед той киношной вечеринкой она намекнула ему, что неплохо бы познакомиться с кем-нибудь из съемочной группы. Ей нужны были там глаза, уши и надежный источник новостей. Мама всегда была такая: рассчитывала наперед, предусматривала запасные варианты и твердо шла к своей цели, частенько не взирая на принципы. И за это Егор ее уважал, хоть и не всегда одобрял некоторые действия. И помогал, когда мог. Сама она собиралась закрутить роман с продюсером или режиссером, а ему предложила выбрать себе девушку из административного персонала, который всегда в курсе всех дел и сплетен. Вот он и выбрал – невысокую смешливую блондиночку с ласковым именем Настена. Она громче всех хохотала в той компании, к которой он прибился, и стреляла глазками по сторонам. Позже он поймал ее, выходящую из дамской комнаты, разговорил и выпросил телефон. На вопрос о ее роли в будущем сериале, Настя весело ответила, что она – девочка с хлопушкой, самый важный человек на площадке. Потому что именно ее нехитрый инструмент позволяет синхронизировать работу всех участников съемки. А потом рассказала ему, как однажды вышла поговорить по телефону с подружкой, прихватив хлопушку с собой, и случайно заболталась. Так вот, съемки встали почти на час, а когда она вернулась, на нее орали все – и режиссер, и операторы, и продюсер. И тогда она осознала свою важность и стала относиться к работе гораздо серьезнее. Но рассказывалось все это с таким удовольствием и смакованием подробностей, что Егор понял – девчонка не против устроить им еще один переполох. На следующий день он сводил Настену на свидание и уже вечером понял, что влюбился…

В квартире ощутимо пахло перегаром, после свежей уличной прохлады это особенно ощущалось. Егор раскрыл все окна и пошел на кухню варить кофе. Наверное, терпкий бодрящий аромат проник и в гостиную, потому что вскоре оттуда вышел лохматый, пошатывающийся Захар. Брат прислонился к косяку и виновато посмотрел на Егора.

– Блин, – тут же простонал он и метнулся в ванную, откуда пару секунд спустя донеслись звуки извержения содержимого желудка.

Егор покачал головой: Зар никогда так не напивался, обычно знал меру и останавливался на самом пике веселья. Интересно, что случилось теперь?

Он уже закончил завтракать, когда в кухне появился Захар, в одном полотенце вокруг бедер, видно, только что принял душ.

– Дашь одежду? – хрипло спросил он. – Моя это… того… Грязная, короче.

– Конечно, пошли, – Егор встал и направился в спальню.

Достал брату носки, белье и джинсы с майкой, подождал, пока тот оденется, а потом похлопал рядом с собой на кровати, приглашая присесть. Но тот мотнул головой, прислонился к стене напротив Егора и медленно сполз на пол.

– Хреново мне вчера было, – начал он объяснять, даже не дожидаясь вопроса. – И позавчера тоже. И вообще всю неделю хреново… Влюбился я, по ходу. Совсем.

– Ну и? – удивился Егор. – Это же круто! Я тоже, по ходу, влюбился. Можем парные свидания устраивать, а потом, глядишь, и женимся в один день?

Тут он, конечно, преувеличил, так далеко заходить пока не собирался, успеется еще, вся жизнь впереди. Просто хотел вызвать улыбку у брата или возмущение, но поменять это выражение приговоренного к смерти узника. Уж никак оно не сочетается с его собственным ощущением восторга и нежности, который он испытывает каждый раз, когда видит Настену, или даже просто думает о ней.