Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

А в 1970-80-е годы, незаслуженно обиженные Солженицыным, свободы эмиграции не было, а была борьба за свободу эмиграции и вообще за права человека. О том, как протекала эта борьба, напоминает самолетное дело с двумя смертными приговорами; «шпионское» дело Щаранского; тюрьмы, ссылки, лагеря, через которые прошли преподаватели иврита и многие другие активисты-отказники. Еще были котельные и дворничные, куда правдами и неправдами устраивались на работу доктора наук (часто по поддельным документам), чтобы не умереть с голоду или не получить срок за «тунеядство». Были демонстрации протеста и домашние аресты, тайные собрания в лесу и научные семинары на квартирах, был еврейский самиздат, голодовки, подслушивание и отключение телефонов, сидения в приемной Верховного Совета. Было глумление и произвол чиновников ОВИРов, надрессированных на травле евреев, обирание отъезжающих на таможне. Были разорванные семьи, оставленные могилы близких, разрывы с друзьями. Не один Александр Солженицын бодался с дубом советской системы, а среди тех, кто бодался, евреи были представлены куда гуще, чем во власти. (Хотя во власти и около власти их тоже хватало). Именно в этот период судьба русских и евреев переплелась особенно туго, причем в обоих лагерях — гонимых и гонителей. Одни отправлялись в лагеря или в эмиграцию, а вторые — в Антисионистские комитеты.

Обо всем этом у Солженицына ни полслова. Повествование оборвано, как недопетая песня.

«Бывшие»

Читаем у Солженицына: «„Светлые“ Двадцатые годы — ох как нуждаются в трезвой оценке. Они наполнены были ожесточенными преследованиями и по классовому признаку, в том числе неповинных детей за прошлую, даже не виданную ими жизнь их родителей, но тогда: не евреи были те дети, не евреи были те родители» (т. II, стр. 274).

Трезвая оценка? Касательно преследований по классовому признаку — безусловно. Сама советская власть не скрывала этих преследований, напротив, бравировала ими — вплоть до декабря 1936 года, когда в стране тотального бесправия, под фанфары и барабанный бой, Великая Сталинская Конституция для показухи «наделила» всех граждан равными и гарантированными правами. Вот тогда и запели хриплые репродукторы: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» А перед тем никто и не претендовал на то, что в стране пролетарской диктатуры человеку вольно дышится. Народ был разделен на классы — передовые, менее передовые, которые надлежало «подтянуть», и реакционные, подлежавшие ликвидации. По Солженицыну, евреи из дележа на чистых и нечистых по классовому признаку выпадали: «Еврейскую буржуазию не вымаривали сплошь, как русскую. Купец-еврей несравненно реже становился проклятым „бывшим“, находились свои заступники и выручатели. Родственники или сочувственные из советского аппарата то полегчали в поборах, то предупреждали о грозящей конфискации или аресте. Если теряли, то — капиталы, не жизни. Тогда содействие оказывалось и полуофициально, Еврейским комиссариатом при Совете Народных Комиссаров: ведь еврейская нация доселе была угнетенная, а, значит, теперь, естественно, нуждается в помощи» (т. II, стр. 203).

Сходны представления и некоторых оппонентов Солженицына. Аркадий Ваксберг так определяет суть своей книги «Из ада в рай и обратно»: «В начале века евреи бежали из России от гонений и погромов (из „ада“)… потом интернационалистическая революция (читай: государственный переворот) соблазнила их созданием райских условий жизни (какое-то время, имея в виду действительно упраздненную дискриминацию, так оно и было — без всяких кавычек), а вскоре Сталин снова загнал евреев в ад, не чета прежнему».[715]

Увы, в «рай без кавычек» после революции попал лишь небольшой слой в основном денационализированных евреев в ливреях, влившихся в партийно-государственную элиту. Об изгнании их из коммунистического рая Сталиным Ваксберг написал с присущим ему публицистическим талантом.[716] А массы еврейского населения, с которых власть срывала дореволюционные лапсердаки, часто вместе с кожей, им остались незамеченными. Как и Солженицыным.