Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

«„Я  глубоко взволнован речью Никиты  Сергеевича  Хрущева и приношу ему глубокую благодарность за исключительно доброе отношение к нам, писателям, и ко мне лично, за высокую  оценку моего скромного труда. Мой звонок Вам объясняется следующим: Никита Сергеевич  сказал, что если наши литераторы и деятели искусства будут увлекаться лагерной тематикой, то это даст материал для наших недругов, и на такие материалы, как на падаль, полетят огромные жирные мухи.

Пользуясь знакомством с Вами и помня беседу на Воробьевых горах во время встречи наших руководителей с творческой интеллигенцией, я прошу у Вас доброго совета. Только прошу не рассматривать мою просьбу как официальное обращение, а как товарищеский совет коммуниста, которому я доверяю. Еще девять лет тому назад я написал пьесу о лагерной жизни „Олень и шалашовка“. Она не повторяет „Ивана  Денисовича“, в ней другая группировка образов: заключенные противостоят в ней не лагерному начальству, а бессовестным представителям из своей же среды. Мой  „литературный  отец“ Александр Трифонович Твардовский, прочитав эту  пьесу, не рекомендовал мне передавать ее театру. Однако мы с ним несколько  разошлись во мнениях, и я дал ее для прочтения  в театр-студию „Современник“ О. Н. Ефремову — главному режиссеру театра.

— Теперь меня мучают сомнения, — заявил далее А. И. Солженицын, — учитывая то  особенное внимание и  предупреждение, которое было высказано Никитой Сергеевичем Хрущевым в его речи на встрече по отношению к использованию лагерных материалов в искусстве, и сознавая свою ответственность, я хотел бы посоветоваться с Вами, стоит ли мне и театру дальше работать над этой пьесой“.

И дальше: „Если Вы скажете то же, что А. Т. Твардовский, то эту пьесу я немедленно забираю из театра „Современник“ и буду над ней работать дополнительно. Мне будет очень больно, если я в чем-нибудь поступлю не так, как этого требуют от нас партия и очень дорогой для меня Никита Сергеевич Хрущев“».

И еще дальше: «„Писатель Солженицын просил меня, если представится возможность, передать его самый сердечный привет и наилучшие пожелания Вам, Никита Сергеевич. Он еще раз хочет заверить Вас, что хорошо понял Вашу отеческую заботу о развитии нашей советской литературы и искусства и постарается быть достойным высокого звания советского писателя“».[860]

Обложка книги В. Войновича «Портрет на фоне мифа»

В. Войнович комментирует: «Это, конечно, не стенограмма. Но я не могу себе представить, чтобы помощник высшего советского руководителя в своем докладе посмел сочинить такое полностью от себя».[861] Добавлю, что я тоже не могу такого представить. Войнович: «Можно сказать, что все советские люди, кроме сумасшедших, а писатели особенно, в общении с властью не всегда говорили, что думали, но из литераторов моего круга я не знаю никого, кто бы так легко и беспардонно врал и льстил партийному руководителю».[862] В моем кругу таких тоже не было, особенно если учесть, что инициатором доноса на самого себя (а заодно и на театр «Современник») был сам Солженицын.

6.

В двухтомнике несколько раз упоминается книга Соломона Лурье «Антисемитизм в древнем мире» (1922), но упоминается мимоходом. Непохоже, чтобы автор придавал ей большое значение. Однако в «пакостном опусе» 1968 года книга Соломона Лурье не только упоминается — она цитируется и пересказывается довольно подробно. Особенно импонирует Солженицыну то, что «в возникновении антисемитизма евреи виноваты сами, что причины антисемитизма лежат в свойствах самого еврейского народа» (стр. 10).[863] «Еще раньше, чем сформулировать это самому в тексте книги, — подчеркивает Солженицын, — он [Лурье] высказывает эту мысль в эпиграфе, пророчеством еврейской Сивиллы: „Будут и суша и море наполнены вами повсюду. / Все ненавидеть вас будут за ваши привычки и нравы“. Так вот как давно — с древних же веков — причина антисемитизма была ясна лучшим из евреев» (стр. 10).  «Не следует считать, говорит Лурье, что общественный антисемитизм выражал худшую часть общества — нет, и незапятнанные идеалисты были во главе его» (стр. 10).

Весьма важной и поучительной Солженицын считает мысль С. Лурье о том, что ненависть к евреям не насаждалась властями, а, наоборот, шла снизу. Власти сопротивлялись «народному» антисемитизму, беря евреев под защиту и даже карая их гонителей; а если присоединялись к нему, то всегда с опозданием и только частично, как бы под давлением требования масс.

С. Я. Лурье