Вместе с Россией

Егор Иванов Вместе с Россией

Пролог

Куранты на колокольне собора святых апостолов Петра и Павла отзванивали такты гимна «Коль славен» в первые дни 1914 года так же уныло, как и все полтораста лет своего существования. Северному «Городу святого Петра» — Санкт-Питербурху, Санкт-Петербургу — оставались последние полгода мирной жизни под сенью крыл двуглавого орла.

Поднятая по воле Великого Петра из ржавых болот столица утвердилась гранитами дворцов и набережных, перетянула жгутами мостов артерии рек и каналов, широко раскинула во все стороны черные линии железных дорог, серые ленты шоссе, тонкие проволоки телеграфа.

Кости сотен тысяч мужиков и работных людишек, сраженных болотной лихорадкой, холодом, голодом и нищетой, словно гати, стали фундаментом для дворцов, банков, страховых обществ и промышленных компаний. Распахнутыми пастями банковских сейфов всосал Петербург перелитый в золото трудовой пот наемных рабов и слезы обездоленных всей империи. Тысячами зримых и невидимых нитей связал он себя с финансовыми, промышленными и политическими центрами Европы — Парижем, Лондоном, Берлином.

Стремительное развитие капитализма в евро-азиатской империи, и прежде всего в ее столице, превратило Петербург в арену борьбы, на которой рос, развивался и мужал пролетариат. Как полярный империализму самодержавного Петербурга, здесь начался процесс соединения научного социализма с российским рабочим движением. Ленинский петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», а затем Российская социал-демократическая рабочая партия, партия большевиков, во главе которой стал Владимир Ленин, пошла на штурм старого мира.

…После грозного вала революции 1905 года истекло не так много невской воды. В начале 1914-го Санкт-Петербург был вновь чреват революцией. Забастовки рабочих сотрясали столицу. Грозно гудели рабочие окраины Питера. Большевики готовили рабочий класс к решительному бою с капитализмом.

Буржуазия тоже готовилась. Банкиры и фабриканты, купцы и промышленники ждали момента, чтобы разделить власть с самодержавием, а может быть, и выхватить ее из рук царя. Рябушинские, Путиловы, манусы, терещенки готовились к решающим схваткам и со своим главным противником — пролетариатом. Они надеялись задушить рабочее недовольство костлявой рукой голода, забить его нагайками казаков и полиции, расстрелять пулями солдатских винтовок.

Петербург был до краев наполнен самодовольством и ненавистью, богатством и нищетой. Гнев народа сотрясал столицу, словно землетрясение перед извержением вулкана.

Часы на колокольне Петропавловского собора уныло отзванивали над Санкт-Петербургом такты гимна «Коль славен»…

1. Петербург, январь 1914 года

По заснеженному Большому проспекту, насквозь продуваемому колючей поземкой с Финского залива, Анастасия спешила к шестому номеру трамвая, что останавливается у Николаевского моста. Стоять на ветру почти не пришлось. Подошел новый, блестевший красными лакированными боками вагон с прицепом, и Настя легко поднялась на три высокие ступеньки.

Трамвай катил по знакомому маршруту, которым она в дурную и холодную погоду добиралась до консерватории. Минувшей осенью и нынешней зимой Анастасия почти не чувствовала непогоды и холодов. После того как Алексей признался ей в любви и просил ее руки и сердца, Настя не могла найти покоя. Много ночей она провела без сна, до головной боли задумываясь о своей судьбе, порываясь все рассказать маме, но останавливала себя, зная наперед, что суровые и трезвые родители будут против неравного, как они сочтут, брака дочери фабричного машиниста с полковником Генерального штаба.

Мерное покачивание трамвая, неспешная праздничная манера вагоновожатого подолгу стоять на остановках, редкое треньканье звонков и замерзшие окна располагали к размышлениям. Настя вспомнила, как в такой же морозный зимний день, только с ярким солнцем на блекло-голубом небе она впервые увидела в Михайловском манеже лихого гусара на красивой лошади. Вспомнила, как поразила тогда всех его смелость и находчивость у опасного барьера.

Взгляд, который гусар бросил на трибуны, встретился с восторженным взглядом Анастасии.

Не скоро случай снова свел их, но образ победителя, смелого, решительного, красивого былинной доброй красотой, бередил девичье сердце.

«Как жаль, что он стал теперь полковником, да еще и Генерального штаба! — подумалось Анастасии. — Мама, наверное, легче смирилась бы с женихом — провинциальным гусарским ротмистром».

Разумеется, у нее и раньше были кавалеры. Но Настя никогда и никого не хотела так видеть, как Алексея, говорить с ним или просто слушать его.

Если он брал ее за руку, она еще долго ощущала тепло и нежность его прикосновения. Ей всегда втайне очень хотелось, чтобы Алексей обнял ее, поцеловал, но сдержанный и тактичный полковник Соколов был рыцарски корректен.