Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2)

Посла это устраивает, ибо объединенная Бисмарком под эгидой Пруссии Германия не только оставалась могучей силой в Европе, направленной против Франции, но и отобрала у его родины Эльзас и Лотарингию. Царь продолжает. Посол - весь внимание.

- Впрочем, границы Пруссии также должны измениться, чтобы ее милитаризм никогда больше не мог получить достаточных питательных соков... Мы вернем Польше ее земли, находящиеся сейчас под Пруссией, а границу Восточной Пруссии отодвинем далеко на запад... Разумеется, Франция возвратит себе Эльзас и Лотарингию, и я отдал бы вам еще рейнские провинции...

"Браво! - мысленно восклицает посол. - Наконец-то он заговорил о настоящем деле?.."

- Несчастная Бельгия, попираемая ныне германским сапогом, в награду за свое участие в нашем союзе сможет получить в области Аахена достаточное приращение к своей территории...

- А колонии? А германские колонии?! - нетерпеливо торопит посол царя.

- Я полагаю, что их разделят между собой Англия и Франция. У России нет претензий на колониальные владения... - спокойно, словно о давно решенном, говорит Николай. - Я хотел бы еще двух территориальных изменений, добавляет он после краткой паузы. - Шлезвиг, отобранный у Дании, должен быть возвращен ей вместе с районом Кильского канала...

"Ага! Ты хочешь, чтобы твои датские родственники сторожили все выходы в Балтийское море и не пускали туда чужие военные флоты!.." - догадывается посол.

- Кроме того, следовало бы между Пруссией и Голландией возродить маленькое германское государство - Ганновер, сделав его королем кого-либо из симпатизирующих союзникам германских принцев...

- Ваше величество, но все германские принцы сейчас командуют армиями Вильгельма! - возмущается Палеолог.

- Я имею в виду других принцев, кто находится сейчас на русской службе, - открывает свои тайные планы Николай.

Посол вспоминает, что действительно при русском дворе обретается масса всяких Ольденбургских, Баттенбергских и других князей. Он поражается хитрости царя, который уже сейчас продумал этот сложный вопрос: послевоенное деление Европы и за Рейнские провинции хочет создания полувассального от России государства в самом центре Западной Европы.

"Неужели он все-таки умен, этот Романов? - со страхом думает посол. Может быть, все мои информаторы от ненависти к нему неправильно оценивают его умственный потенциал и считают его упрямым и недалеким человеком?.. А ведь если Россия самостоятельно одержит победу в этой войне, или хотя бы раньше нас разгромит Германию и войдет в Берлин, нам трудно будет отказывать в ее претензиях! - приходит на ум Палеологу. - Воистину прав Пуанкаре в стремлении ослабить эту империю и не дать ей одержать скорую победу!.."

- Ваше величество, означает ли все сказанное, что вы хотите полного конца Германской империи? - задает вслух свой очередной вопрос посол. - В том виде, в каком ее создали и куда ее направили Гогенцоллерны, эта империя устремлена против Франции. Я не буду защищать ее, но... - посол на этом останавливается. Мысленно же он продолжает: "не станет ли слишком сильной для Европы империя Российская?"

Царь, кажется, улавливает не высказанный Палеологом вопрос.

- Мы должны заботиться о нашем союзе и после войны. Великое дело, которое совершат ваша и наша армии, может остаться прочным лишь тогда, когда мы сами будем сплоченными и едиными...

"Вот демон! - думает посол. - Куда повернул! На сплочение после войны! Как будто знает, что Англия и мы только и ждем конца войны, чтобы отобрать у России все, на что она зарится! Нет, положительно он умен, Николай Романов!.."

Посла пугает не только открывшаяся вдруг политическая прозорливость русского императора, тем более, похоже, это собственные мысли Николая Сазонов не осмелился бы на подобные рассуждения, не зная точки зрения французов и англичан. Никто другой из окружения царя, в том числе и императрица, также не способны к столь долговременному плану. Значит, император сам сформулировал цели своей политики в Европе, и, надо сказать, довольно основательно, - к такому выводу приходит Палеолог. Об этом он решает проинформировать особым шифром лично президента республики.

Кабинетные часы мелодично отзванивают семь вечера.

- О! Я, наверное, вас утомил, дорогой посол? - любезно спрашивает государь.

Палеолог понимает, что ему вежливо намекнули о конце аудиенции. Он встает со своего кресла, в котором так и не шелохнулся два с половиной часа.

- Я был счастлив повидать ваше величество! - раскланивается Палеолог.

- Я тоже очень рад поговорить с вами, мой дорогой посол, - улыбается ему сквозь усы Николай.

Но Палеолог не может уйти, прежде чем не задаст еще один вопрос, с которым он начинает и заканчивает каждый день в Петербурге.

- Ваше величество! - обращается он к царю. - Позвольте на ходу спросить вас о том, как идут дела на фронте и когда ваши доблестные войска начнут новое наступление на германцев?