Вместе с Россией

— Колоссаль! Колоссаль! — запридыхал министр двора, а принц Генрих опять кинулся обнимать его величество.

— Неважно, если при этом немного поблекнет доброе имя моей сестрицы Аликс, — благодушно разрешил Вильгельм.

Несмотря на показную дружбу и семейственность, которую германский родственник всячески демонстрировал в своих письмах к кузенам Романовым, любезный братец Вилли уже давно дал установку прусским офицерам-разведчикам компрометировать Александру Федоровну, российскую царицу гессенского происхождения. Вильгельм тщательно собирал через свою агентуру сплетни, имевшие хождение в Петербурге, и бывал как-то особенно счастлив, если Эйленбург приносил ему очередные пикантные новости об отношениях царицы со своими фаворитами. В кружке императора давно уже говорили о вздорности и истеричности русской царицы, о предметах ее совместного с Николаем мистического обожания — проходимцах и авантюристах наподобие чародея француза Филиппа, о попах Иоанне Кронштадтском, Серафиме Саровском, Дмитрии Козельском и, наконец, о «советнике» и «друге» семьи Романовых, «божьем человеке», «старце» Распутине.

Высказав неожиданно столь плодотворную идею, Вильгельм тут же, должно быть, спохватился: не слишком ли много свидетелей его некорпоративной выходки в отношении других, хотя и русских, монархов? Насколько понял Николаи из последующей реплики государя, его величество хитро решил перевести разговор на иную тему, которая способна прочнее осесть в мозгу его соратников, несколько приглушив впечатление об императорской бестактности.

— Не забывать! Наша самая спешная задача — поймать предателей в Австро-Венгрии! — похлопал он по генерал-адъютантскому погону своего руководителя секретной службы. Затем поднял рюмку коньяку и провозгласил традиционный тост: — За грядущую победу Германии, хох! Боже, покарай Англию!

Карлсбад [9] , октябрь 1912 года

Самый знаменитый международный курорт Карлсбад осенью расцветает багряными красками листвы, сияет лазурью неба над Рудными горами, шумит нарядной толпой, составленной из больных и здоровых подданных почти всех европейских стран.

Уже несколько раз полковник назначал свидания со своим резидентом в этом городке, а затем, пользуясь положением руководителя австрийской разведки в Чехии, проверял по специальной регистрационной картотеке Эвиденцбюро донесения полицмейстера Карлсбада за соответствующие даты, но ничего подозрительного не замечал.

Около полудня «мерседес» полковника, преодолев за четыре часа расстояние в 120 километров от Праги, въехал в долину прославленного курорта. Горы громоздились над замкообразными пансионами и гостиницами. Редль неизменно предпочитал гранд-отель «Пупп», где заказывал два не очень дорогих номера с общей ванной — соседнюю комнату в условленное время занимал нужный человек.

«Мерседес» подкатил к главному подъезду гостиницы.

Полковник, войдя в свои апартаменты, распаковал чемоданы, достал рубашки, несессер и аккуратно развесил в шкафу привезенные костюмы. Неторопливо он осмотрел все уголки комнаты, профессионально заглянув даже за две картины, украшавшие стены. В окнах теснились черепичные крыши пансионатов и гостиниц с закопченными каминными трубами, просматривалась набережная вдоль живописно извивающейся речушки; разряженные толпы дам и господ фланировали двумя потоками навстречу друг другу.

Закончив осмотр, Редль через ванную комнату прошел в соседний номер. Гость должен был скоро прибыть. Полковник отпер дверь в коридор выданным ему ключом, вывел карандашом малозаметный значок на плинтусе и в отличном настроении отправился на прогулку.

…Полковник поднялся в свой номер, переоделся к обеду в элегантный смокинг. Прежде чем выйти в коридор, он запер входную дверь и снова заглянул в ванную, причесал свою светло-рыжую шевелюру, протер лицо лосьоном, попрыскал на волосы духами и наконец бросил взгляд на плинтус. Возле его значка появился маленький кружочек, перечеркнутый наискось.

Редль подошел к двери, негромко постучал. Дверь тут же распахнулась, словно за ней уже стоял человек, и на пороге показался седовласый полнеющий Филимон.

— Добрый день! — произнес по-чешски Альфред и с радостной улыбкой двинулся к Стечишину.

— Здравствуйте, здравствуйте, друг мой! — приветствовал его резидент. — Я услышал, как кто-то вошел в ванную, и решил подсмотреть в щелочку, вы ли это… До назначенного момента еще… — он вынул большие серебряные часы из жилетного кармана, — час и три четверти.

— Да, я собрался идти обедать, — показал на смокинг Редль. — А может, отобедаем вместе? Здесь меня опекает сам полицмейстер!

— Что вы! Наша трапеза может закончиться в тюрьме — ведь я на нелегальном положении, — ответил Стечишин и укоризненно покачал головой. — Не ожидал от вас такого легкомыслия. Давайте-ка обедать порознь, а потом займемся делами — можно у меня в номере…

— Я уже осмотрел свою комнату и не обнаружил ничего подозрительного. Учитывая, что меня здесь знают как разведчика, полиция не осмелится подсунуть мне фонограф или стенографистку.