Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Ночь провел с комфортом в доме М. Гурского в Мотковице на диване. Плотный завтрак в шесть утра и снова в путь. Мы ехали верхом на северо-запад в сторону Андреева через линию боевого охранения, выставленную прошлой ночью, которая проходит всего в пяти верстах от штаба и имеет форму арки протяженностью 12 верст. Мы выступили, чтобы нанести противнику «укусы», как выразился командир передового полка. Наше построение было приблизительно таким: 1-я бригада справа от шоссе, 2-я бригада – слева, пограничная стража – в центре.

Впервые мне пришлось лично испытать то влияние, которое артиллерийский огонь оказывает на моральное состояние войск. Очевидно, для вражеских артиллеристов штаб с ординарцами и лошадьми на шоссе показался завидной целью, так как они открыли по нам огонь шрапнелью. Следующие пять минут были для нас очень жаркими. Это стало для нас сюрпризом, но и у нас был свой сюрприз для неприятеля. Он отходил на северо-восток по шоссе на Кельцы, когда одна из артиллерийских батарей на правом фланге открыла по нему огонь с закрытых позиций. Через бинокль мы могли наблюдать, как колонна противника смешалась. Теперь его артиллерия вступила в бой с нашей батареей, и, казалось, ничто не может выжить под таким огнем. Тем не менее, как оказалось, наши артиллеристы отошли, потеряв всего трех человек ранеными! Еще одна батарея вступила в дело справа от дороги, но без особых результатов. Воцарилась короткая пауза, которой противник воспользовался, несомненно, для того, чтобы привести в порядок свою колонну и бросить ее против нас, так как он, разумеется, не мог бы продолжать марш на Кельцы и Радом, имея на своем правом фланге неприятельские силы неустановленной численности. Неожиданно послышалась перестрелка на дороге с направления на Андреев. Она очень быстро разгоралась по всему нашему небольшому участку фронта. Подскакал посыльный пограничной стражи, который спросил разрешения на отход, так как его эскадрон оказался в опасном положении. Эрдели посоветовал ему не горячиться, а отправиться назад и держать фронт. Мы вернулись на главную позицию, туда, где на северо-западной опушке густого леса были замаскированы восемь артиллерийских орудий. Артиллеристов прикрывала редкая цепь спешенных кавалеристов, развернутая на расстоянии примерно 200 метров от них. Спокойствие русских было поразительным. Я видел, как буквально за пару минут до начала боя русские наводчики спали под прикрытием орудийных щитов. Когда через десять минут по позициям пристрелялась артиллерия противника, место сразу же стало «нездоровым». Несколько осколков упали в 200 ярдах[13] за нами, по другую сторону леса, но грохот стоял просто ужасающий. Когда батарея отошла, капитан из пограничной стражи подскакал к нам и доложил, что один из расчетов был уничтожен. Он взял с собой солдат для того, чтобы оказать помощь артиллеристам, и теперь пушку медленно катили по дороге две лошади, одна из которых имела тяжелые ранения. Группа солдат несла своего мертвого товарища. Батареи продолжали вести огонь до тех пор, пока орудия противника находились на дистанции не более 1500 ярдов. И снова потери оказались незначительными. Батарея из восьми орудий потеряла одного солдата убитым и шестерых ранеными. Были убиты шесть лошадей и двенадцать ранены.

Это стало второй и главной позицией за сегодняшний день. Потом мы отошли примерно на четыре версты к Мотковице до реки Нида, где на двух мостах уже было подготовлено сено и взрывчатка для их уничтожения. Подразделение солдат получило приказ удерживать рубеж на подходе к Мотковице до тех пор, пока все те, кто был впереди, не пройдут через мосты.

Напротив входа в дом, где мы ночевали прошлой ночью, когда находились в Мотковице, висел труп еврея, повешенного на дереве у дороги. Кепка оставалась на голове мертвеца, и, когда мы торопливо грохотали мимо под мелким дождем, я, не заметив веревки, был очень удивлен тем, что еврей не приветствует нас. Но, посмотрев на него внимательнее, я увидел, что ноги бедняги на несколько дюймов не доставали до земли. Этого человека казнили по приказу штаба корпуса за шпионаж.

Велосипедисты противника появились слишком поздно, и они не смогли помешать уничтожению моста. Мы оборудовали длинный оборонительный рубеж, куда посадили спешенных солдат, которые должны были оборонять переправу, но противнику, вероятно, показалось, что на сегодня ему достаточно, и после нескольких ружейных и револьверных выстрелов день наконец закончился.

Мы сделали остановку в Каи, чтобы написать приказы о прекращении движения, а потом верхом отправились в Хмельник, до которого было уже рукой подать. Наш передовой пост расположился в лесу, примерно в пяти верстах западнее Хмельника.