Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

Он сделал это! Хотелось прокричать, проорать так, чтобы из глаз брызнули слезы. Эти слова застряли в горле, которое будто сжималось, не пропуская кислород в легкие. С хрипом вырвались другие:

— То есть столкнуть или вызвать желание спрыгнуть?

— Мы разбираемся в этом. Изучаем данные с сирса погибшего. Они указывают на то, что он сделал это сам. Но на это должна быть причина. Артемия, была у Иоданира Тэппа возможность навредить, подтолкнуть?

Была. Одна и веская. Нир отличный стратег и аналитик. Хладнокровный, терпеливый. Очень долго мог строить план, поэтапно воплощать его.

— Я не знаю.

Почему я его защищаю? Потому что люблю, потому что больна им?

— А у вас была?

— Он мой друг. Я ему не желала зла.

И просила, умоляла его остановиться… Но он не послушался.

… Ветер. Редкое явление в этой области Дель-Эксина. Рядом с Рийском скорее застывают атмосферные фронты, чем перемещаются или спешат куда-то. Застывают, нависают, подавляют. Но не сегодня. Сегодня ветер рвал пространство и время на части, гнал по желтовато-серому, полупрозрачному небу фиолетово-синие облака, ревел и ломился в окна.

Сквозь прозрачные стены перехода наблюдала, как сильные порывы пригибают к земле хилые деревца, на ветвях которых налились соком почки. Казалось, будто слышу свист, чувствую кожей холодный напор. Но нет. Если только в воображении.

Деймос однажды рассказал старую семейную байку о том, что ветреный день принес какому-то из его пращуров небывалую удачу: порыв с корнем выдернул забор у дома и открыл спрятанный под ним клад. И якобы с этих пор потомки завели обычай прогуливаться в часы урагана, ожидая какого-нибудь приятного сюрприза.

Странная байка, похожая на сказку. Больно теперь вспоминать о ней. Больно вообще вспоминать о Деймосе. Слезы и чувство потери душили, стискивали сердце, но абстрагировалась от них, словно заперлась, закрылась.

Лучше подумать, сопоставить, проанализировать.

Иоданир сделал это с ним. Не имела понятия, откуда это знала, но я могла поклясться всем, чем угодно: это он.

Каким образом? Вероятно, тем же, каким выбил из уны Вирону. Тем же, каким не единожды воздействовал на меня вне слияний. Да и на членов своей группы. Такое удачное давление на нужные точки, тонкая манипуляция ведь не результат интуиции и тщательно собранной информации. Не может быть только им.

Теперь все сошлось. Ярко осветилось вспышкой, которая смела покров отвлечения, мешавший разглядеть важные детали, сложить их в одно целое.

Защиту ди-чипа нельзя взломать, но разве сама не исключение из правил, сама не достигла невозможного? Разве сама не была свидетелем, как он вскрыл щиты тех отщепенцев, загородивших нам выход к центральному верхнему пассажу?

Устройство такой мощности Дель-Эксину пока неизвестно, пока придумали лишь способ блокировки от дара третьего уровня. Для менталиста четвертого уровня щиты как тонкая перегородка. Достаточно применить усилие, чуть сдвинуть в сторону, и тебе открыты мысли, воспоминания и цели. Ты можешь перебирать их, изучать, управлять, жонглировать как угодно, маскировать одно и подсвечивать другое. Чтобы у твоей жертвы все никак не складывалась головоломка, не находилась разгадка. Или чтобы она выполнила задачу, поставленную тобой.

Это сильный дар, которым не мог не восхищаться Деймос, он и восхищался, завидовал. Это неограниченные власть и доминирование, которых нельзя не бояться. И Лейда боится.

А я?

Восхищаюсь. Боюсь. Заражена и поглощена всем этим. Хочу все и больше ничего не хочу.

Я давно ощущаю себя в ловушке, в гробу из того памятного трипа, на глубине полтора метра под землей. Сначала его стенки и неотвратимость судьбы фантастическими, хитро сплетенными узорами-образами украшала борьба за выживание, за сохранение личности и права быть ею, потом — ненависть, неприятие, оттачивание навыков двуличия, затем самое яркое и чудесное — любовь, пусть и созданная синдромом Керчепина, но от этого не потерявшая ни крохи своего света, ставшая еще дороже оттого, что на самом деле просто не способна испытывать ее, нуждалась в том, чтобы ее в меня вложили. Теперь голоэкран погас, картинки перестали сменять друг друга, отвлекать и очаровывать, я очнулась. И поняла, что нужно выбираться. Плохо то, что устала, слаба и невероятно сильно желаю избавиться от боли.

Отвернувшись от прозрачной стены, я судорожно вздохнула, механически вытерла совершенно сухие глаза и быстрым шагом направилась в корпус общежития.

Нельзя о таком молчать. По нашей с ним вине умер человек. Друг. Раскрыв его тайну, я раскрою и свою, ведь мы вместе. Погубив его, погублю и себя. Готова к этому?.. Да. Хочу, чтобы больше не было этой боли, этого могильного холода, этого почти физического чувства подавленности.

Но сначала — удостовериться. Получить точные ответы на вопросы.