Вместе вопреки (СИ)

Как я могла ничего не заподозрить? Он никогда не приходил в гости когда я была на даче, хотя из рассказов Тимура следовало, что с Саярой они проводили почти все время вместе.

Но я наивно списывала эту странность на то, что они стесняются своих отношений. Каждый раз когда Саяра краснела при упоминании соседа, я сразу оставляла эту тему не желая ее смущать. А их “случайные свидания” в городе? Я ведь знала, что они не случайны, но никогда не могла подумать, что настоящая причина в Тимуре. Как такое, вообще, возможно? Как ему удавалось скрываться столько времени?

Судорожно пытаюсь вспомнить когда он появился в нашей жизни. Вроде бы Саяра упоминала его еще несколько лет назад, но именно “дружба” началась позапрошлым летом. Тогда, когда, по словам Марата, отец оставил дела и ушел на заслуженный отдых.

Потапыч… Отца звали Михаил Евгеньевич, но видимо, он не был против такого прозвища. Уверена, если закрою глаза, я даже смогу представить их первую встречу. То как отец смотрел на внука, как представился дедом Мишей и Тимур радостно подхватил “Михайло Потапыч”, а тот и не возражал. Конечно, ему это было на руку, так ему было гораздо легче водить меня за нос.

Не думала, что когда-нибудь смогу ненавидеть отца больше, чем шесть лет назад. Но, видимо, плохо я себя знаю. Как он мог? Он же не хотел этого внука! Считал, что я ломаю себе жизнь, а сам в это время… Ну ладно, не все это время, а спустя несколько лет. Но неужели он раскаялся? И не счел нужным поставить меня в известность?

Я обхватываю лицо ладонями и устало тру виски. Ничего не понимаю. Абсолютно. Как так получилось, что за последние несколько дней моя жизнь превратилась в полнейший хаос? Не проходит и дня без какого-то “после этого жизнь уже никогда не будет прежней” потрясения.

— Алиса, детка, — голос Егора Павловича словно сквозь туман проникает в мое сознание. — Я, конечно, пирогов как Людмила не напеку, но чай могу заварить. Мятный, твой любимый. А потом с удовольствием отвечу на все твои вопросы. Уверен, у тебя их много.

Я слабо киваю и только сейчас замечаю, что Марат держит меня за руку. Или я его. Понятия не имею в какой момент наши пальцы переплелись, но сейчас, когда я поспешно выдергиваю свою ладонь, не только физически, но и внутренне ощущаю какую-то давящую пустоту.

Дворецкий ставит чайник на плиту и заговорщицки подмигивает Тимуру:

— Хочешь, я покажу тебе твою комнату?

— Твою комнату? — эхом отзываемся мы с ним.

— Конечно, — как ни в чем ни бывало, подтверждает Егор Павлович. — Мы ведь тебя очень ждали, Тимур.

— Нет, — решительно произношу, не давая ему никуда увести сына.  — Я… Мы просто приехали в гости, Егор Павлович. Ненадолго. Извините, но… не надо никаких комнат. Чай мы, конечно, попьем, но задерживаться не будем.

— Конечно, конечно, Алиса, — он начинает суетиться и что-то бубнить себе под нос хлопая дверцами шкафчиков в поисках чашек. — Я ни в коем случае не хотел тебя расстроить.

— Вы не расстроили. Просто… Вы правы, у меня очень много вопросов и я бы очень хотела, чтобы вы на них ответили.

— Обязательно, — он с готовностью кивает и заливает кипятком заварку. — Я просто не думал, что ты захочешь говорить об этом при Тимурке, а наверху есть его любимые конструкторы и другие игрушки. Михаил Евгеньевич там обо всем подумал, все что любит Тимурчик купил.

Я смотрю как чаинки медленно разбухают в прозрачном заварнике и до конца не могу поверить в происходящее. Мой отец любил Тимура. Присутствовал в его жизни. Пусть обманом, но присутствовал. И я не знаю что думать по этому поводу. Злюсь ли я? Безумно. Чувствую себя наивной дурочкой, за спиной которой отцу удалось провернуть такую махинацию. Как будто, как и с МиКрейт, он каким-то образом умудрился оставить последнее слово за собой.

Но одновременно с этим не могу не отметить, что я приятно удивлена. Он хотел узнать внука, хотел проводить с ним время. Настолько, что ради этого пошел на обман. Думаю, отец догадывался, что реши он напрямую изъявить желание видеться с Тимуром, я бы ему отказала. И пусть мне неприятен сам факт того, что меня водили за нос, глубоко в душе я, наверное, рада, что перед смертью отец успел познакомиться с внуком.

— Я могу пока побыть с Тимуром, — предлагает Марат.

И меня снова разрывает от противоречивых чувств. С одной стороны, я понимаю, что нельзя расспрашивать дворецкого о смерти моей мамы и тем более, пытаться выведать у него не имел ли к этому отношения любимый Потапыч. Но с другой стороны, я не хочу их отпускать. Да, Марата тоже. Что-то мне подсказывает, что разговор будет не из легких и я эгоистично хочу его поддержки. Хочу знать, что если снова почувствую как земля уходит из-под ног, он всегда сможет взять мою руку и заземлить. Даже спустя столько лет, у него все еще это получается.

Но, видимо, как и всегда, в самые важные моменты мне суждено остаться одной. Марат не может разорваться и если выбирать из нас двоих, конечно, я хочу чтобы он сейчас был с Тимуром. Поэтому я киваю и пока Егор Павлович провожает их наверх, аккуратно разливаю чай по чашкам.