Вместе

Что услышал Федор от институтского сторожа в ответ на требование впустить его в храм наук в три часа ночи, помимо основных участников встречи, знает только вечность. А она не проболтается, хотя столь сочных, эмоционально окрашенных, виртуозно скомпонованных выражений не слышала со времен изгнания евреев из Египта.

Желая усилить эффект, Гош все еще находясь под винными парами, перевернул ручку и вызвал Магира, чтобы принять Федю в рыцари, как человека победившего время…

…Аспирант Рогаликов, являясь куратором 1 курса, слишком далеко зашел в своем кураторстве и остался ночевать у студентки Кати Стрелкиной. Среди ночи он услышал шум в соседней комнате, нехотя перелез через девушку и пошел в неспокойную комнату № 24. Войдя туда, он увидел занимательную картину.

В слегка освещенной двадцать четвертой стоял на коленях близкий к обмороку Федя, после позорного возвращения из института попавший из огня да в полымя. Над ним возвышался во все красе средневековый рыцарь, опустивший на Федино плечо довольно-таки увесистый меч. Рядом с латником стояли два субъекта, завернутые в простыни. Под кроватью жалобно скулил представитель одной из южных республик, из одежды на нем были только трусы и несвежий платок, которым он сам заткнул себе рот. Рыцарь монотонным, словно октябрьский дождь, голосом что-то говорил по-латыни. Федя, не в силах справиться с наслоившимися необъяснимыми событиями, тихо плакал.

Рогаликов, вытерев пот со лба, до хруста вытянув шею, поморгал глазами и почему-то шепотом спросил:

— Кто дежурный?.. По комнате…

Надир, высунув голову из-под кровати, вытащил изо рта платок и, боязливо косясь на фигуры в центре комнаты, произнес:

— Я, товарищ!

В этот момент, видимо, терпение Федора переполнилось, как мочевой пузырь после десятой кружки пива, и он сорвался, как скалолаз. Вскочив с колен, он с диким ревом бросился к выходу. Сбив с ног куратора, он выскочил в коридор и заорал так, что находясь рядом общество глухих, то там бы появились слышащие!

— Убивают! Спасите! У него нож!

Павлик не просто смеялся — он захлебывался смехом! Гош, протрезвев и поняв, что шутка зашла дальше некуда, достал горох.

В этот момент Надиру внутреннее чутье подсказало, что теперь его выход, и он рванул из-под кровати. Его бросок к хорошо освещенному коридору был короток, но ярок. По пути были сбиты: стол, стул, мусорное ведро и Магир. Последний, получив предательский удар сзади, упал на пол, с грохотом потерпевшего аварию самолета. Ослепленный яростью рыцарь, поднял выпавший из рук меч, вскочил и побежал за обидчиком.

Только-только поднявшийся Рогаликов, был повторно сбит с ног Магиром. У него было ощущение, что он попал под груженный кирпичами КАМАЗ.

Федор, несясь по коридору, слышал сзади топот. Надир тоже. У Магира проснулся инстинкт охотника — если кто-то убегает, его нужно догонять. Шума было столько, что могло показаться, что цыганский табор заселяется в многоэтажку вместе с лошадьми и повозками.

Гош наконец-то нашел горох, запах которого не переносил как-то пострадавший из-за него Магир, и достал зерна из целлофанового пакета. Латник повел носом, поморщился и исчез.

В этот момент загнанный в угол Федя схватил со стены огнетушитель и стукнув его клапаном об пол, развернулся и направил струю на преследующего. Так как Магир исчез, вся пена досталась Надиру.

Гош перевел часы назад, заставил выпить по стакану водки Федю, Надира и Рогаликова. Потом шепотом спели «Под крылом самолета…» и после того, как долго друг друга провожали, легли наконец-то спать (причем все перепутали, и куратор устроился с Федей, а Надира положили со Стрелкиной).

Поднос

На следующее утро Игорь проснулся рано — в одно время с Федором, который после ночных приключений, никому и ничему не доверял и уже успел сбегать в соседние комнаты и убедиться, что уже многие поднялись. Большого желания идти в институт Гош, конечно же, не испытывал. Но первой парой была лекция по истории КПСС. Попробуй такое пропусти! Замучают в деканате, а он уже итак в группе риска.

Умывшись и одевшись, он пошел в столовую — надо было чего-нибудь съесть — в желудке урчало.

Обычно питающиеся с утра студенты ели первое, второе и третье, чтобы уже потом, в течение дня не обременять себя посещением общепита, а лишь перехватывая слегка на ходу.

Гош, также сторонник того, что завтрак нужно съесть самому, игнорируя как друзей, так и врагов, взял борщ, котлету с рисом и компот. Подойдя к свободному столику, он поставил поднос и пошел взять ложку и вилку.