Вначале будет тьма // Финал

Мама рассказывала ей, что так бывает: спишь и понимаешь, что спишь. Надо взглянуть на руки, и все пройдет. Лиза посмотрела на руки, но увидела только серые клубы дыма. «Просыпайся, просыпайся», – просила себя Лиза, но глаза все не открывались. Дыма становилось все больше. Тарелка, вишни – все исчезло, оставались только клубы едкого, соленого, как вишни, дыма.

Лиза проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечи. Мама была встревожена. Она редко поднималась в ее домик, только когда Лиза болела.

«Ты кричала», – сказала мама. Лиза обняла ее и почувствовала, что плачет. Ее тошнило и кружилась голова. «Я съела холодную вишню. И мне плохо». Лиза сбивчиво рассказала маме сон. Та внимательно слушала, проверила температуру – лоб горел. Две недели после этого сна Лиза болела – температура, рвота, понос. «Кишечная инфекция», – скажет знакомый врач на четвертый день, но мама знала, что дело не в этом. Заваривая чай с мятой для Лизы, она услышала про «Зимнюю вишню» – кинотеатр загорелся в тот самый вечер. «У тебя дар, – скажет она Лизе, пересказывая эту историю через десять лет. – Лучше об этом никому не рассказывать, просто знай, что ты такая. Обращай внимание на сны. Они вещие». Лиза не поверит. Но неделю спустя ей приснится танцующий с бабушкой папа, а еще через две недели папа умрет. И она поверит.

15

Гала работала хирургом-офтальмологом и за чаем с подругами на перерыве все никак не могла выбросить из головы идею Марка – обесточить весь город. Ведь это, простите, тогда человек останется лежать прямо вот так, с надрезанной и не заштопанной сетчаткой, и свет потухнет, и что прикажете делать в этой ситуации? Из всех ее любовных увлечений, которых накопилось к тридцати годам порядочно, Марк был самым постоянным, хотя полноценным партнером назвать его было сложно.

– Господи, вот у наших друзей дочь – лесбиянка, и ничего, прекрасно себе живет, милая пара, но выбирать себе в потенциальные мужья семидесятилетнего алкоголика – это уж слишком! – сказал ей отец, когда только услышал, что она встречается с Марком.

– Папа, не волнуйся, я не собираюсь за него замуж. Просто мне нравится проводить с ним время, шутить с ним, спать с ним, вот и все.

– Дорогая, – вступилась мама, которая увидела, что муж буквально побагровел от едва сдерживаемой ярости, – дорогая, может, мы с отцом и правда консерваторы, но нам все это странно: ей-богу, если бы ты привела к нам домой девушку, то я была бы даже не против, но сорок лет разницы! Я никогда этого не понимала. Ведь вы вдвоем даже не сможете вырастить детей, он просто умрет, когда ребенку будет лет пять. Вот что значит пропаганда с телевизора, где все ищут себе помоложе, – и даже ты по тем же стопам пошла… И еще эти свободные отношения – я их тоже не понимаю, прости, милая.

– Нет, я так больше не могу, – сказал отец, встал из-за стола и выбежал курить на лестничную площадку, хлопнув дверью.

– Пожалей отца, ему ведь уже шестьдесят, с сердцем плохо, и ты тут еще, – начала было мама.

– А кто Марка пожалеет? Вообще-то он на семь лет старше папы!

– О господи…

Тот разговор, конечно, был неприятным, но с их личным знакомством – на котором настояли родители – его было не сравнить. Когда Марк стал рассказывать о своих взглядах, о своей юности, которой он так любил бравировать, Гала на секунду подумала, что отец сейчас схватит нож и зарежет его прямо за столом в ресторане.

– В нулевых, когда я был студентом, я всегда выходил на митинги за Конституцию – ох и гоняли же нас тогда по улицам! Была-то всего кучка студентов и полусумасшедших стариков, а полиции собиралось больше, чем на свадьбе главы МВД, – он засмеялся. – Каждый раз было ужасно жаль тратить время на заполнение бумаг, потом еще сутки сидеть в СИЗО – но весело, что уж, это молодость. Правда, однажды мне попался какой-то отмороженный омоновец, который минут десять лупил меня палкой, но это даже как-то… закалило меня. Через две недели ничего не болело.

– Вот уж не думал, что ты выберешь оппозиционера, – пробормотал отец ей на ухо, но так, чтобы услышал и Марк.

– Не только оппозиционера, но еще и отъявленного левака! А девочка у вас, к слову, что надо – смотрю я на вас и думаю: откуда в ней столько свободомыслия? – сказал Марк.

– Может, я закажу еще кофе? – вмешалась мама.

– Если только не на африканских зернах – их, между прочим, собирают дети на плантациях, – ответил Марк.

Отец молча закатил глаза.

– Что, вас никогда не волновали дети Африки? Экология? Права женщин? По лицу вижу, что нет. Ну, неудивительно, что наша страна в итоге развалилась – при таком-то безразличии людей.

– Она развалилась, потому что такие, как ты, выходили на улицу, вместо того чтобы работать!

– Но-но, я вообще-то старше вас, поэтому, пожалуйста, давайте как-то поуважительнее.

– Послушай, Галя, я сейчас его ударю.

– Называйте ее Гала, пожалуйста.

– Все-таки я закажу тогда чай, хорошо? Ну или просто воды. Вода вас устроит, Марк? – вмешалась мама.

– Да ладно, пусть уж несут кофе. Можно даже со сливками, – ответил он, неожиданно смягчившись.