Вне добра и зла

– Отец Матфей такой же христианин, хоть и идёт другим путём, – ответил глава Копий Церкви, нервно пригладив свою редкую шевелюру. – Он опытный пастырь, обучался в нашей Духовной Семинарии, зарекомендовал себя как истово верующий человек, поэтому поводов сомневаться в его словах у нас не было.

– Ясно, – ответил архиепископ. – Вернемся к Жнецу. Вы же все пришли сюда именно из-за него насколько я помню.

– Да, ваше преосвященство, – торопливо кивнул глава Копий Церкви.

– Жнец сжёг Церковь Святого Петра, убил её настоятеля и вломился к Свидетелям Мира, – подытожил епископ.

– Да, ваше преосвященство. Отца Матфея так и не нашли, а часть его прихожан найдена убитыми.

– Это несомненно очень скорбные вести, и я обязательно помолюсь за упокой их несчастных душ, – всё с той же усталостью в голосе сказал архиепископ.

– Жнец обратил своё оружие против Церкви и божьих людей, – произнёс глава Копий. – Такое не должно оставаться без внимания. Мы пришли дабы просить вашего разрешения…

– Разрешаю, – оборвал его епископ. – Высылайте за ним наших лучших воинов. Желательно во главе с Варлаамом.

В комнате повисло тяжёлое молчание.

– Но, ваше преосвященство… – рискнул прервать тишину глава Копий Церкви.

– У вас есть сомнения в моём решении, святой отец? – усталость в считанные секунды испарилась из голоса епископа и в нём заиграли довольно жёсткие нотки.

– Брат Варлаам был уличён в ереси и ожидает своего суда…

Епископ поднялся из своего кресла и бросил испепеляющий взор на главу Копий Церкви.

– Этот воин посчитал себя карающей Дланью Господа нашего, – произнёс епископ. – И он не очень-то и далёк от правды, учитывая тот факт, что он лучший среди Копий Церкви за последние пару сотен лет.

Священнослужители на другом конце стола хранили молчание. Даже глава Копий в этот раз не рискнул возражать.

– Если вы думаете, что я не в курсе того что умеет Жнец, то вы сильно заблуждаетесь, – продолжал архиепископ. – И если вы думаете, что среди всех ваших воинов найдётся хотя бы один способный ему противостоять, то вы заблуждаетесь ещё сильнее или вы попросту кучка пустоголовых кретинов.

Глаза собравшихся на другом конце стола медленно округлились. Архиепископ же в свою очередь желал только побыстрее закончить со всем этим и продолжить своё умиротворенное времяпрепровождение, выйти на террасу и понаблюдать за работой послушниц в саду…

– Без брата Варлаама у вас нет ни единого шанса против Жнеца, – закончил епископ.

– Значит ли это… – неуверенно начал глава Копий.

– Да, я отпускаю грехи этому воину, – снова оборвал его епископ. – И если вам всё теперь ясно можете быть свободны.

– Да, ваше преосвященство, – нестройным хором произнесли собравшиеся и торопливо покинули помещение.

Архиепископ снова уселся в своё кресло и обратил свой взор к окну.

«Какая же всё-таки чудесная погода…»

День первый.

Дом стоял неподалёку от самой кромки небольшого озера. К самой воде вели изрядно потрепанные временем деревянные ступеньки, переходящие в небольшую пристань, с привязанной к ней пошарпанной лодкой, в которой осталось только одно рассохшееся весло. За местом давно уже особо никто не следил, лишь поддерживали минимально пригодное состояние для очередного покупателя.

Сам дом было невозможно пропустить. К нему вела отдельная дорога, плавно ответвляющаяся от пригородного шоссе, щедро усыпанная гравием. Уже на подъезде сквозь деревья можно было заметить выбеленные стены дома, вздымающиеся на берегу озера. Это было тихое и уединенное место, расположившееся прямо под боком большого шумного города.

Вокруг самого дома лес послушно расступался, в своё время здесь были и другие постройки, от которых сейчас осталась лишь ровная земля, да редкие потемневшие от дождей доски, валяющиеся на ней. Долгое время этим местом владел один старик-фермер. Он же, будучи ещё молодым и энергичным парнем, в послевоенные годы построил этот дом, попутно обустроив себе здесь и собственное небольшое хозяйство. Сейчас от всего этого остались только небольшой неуклюжий гараж неумело прильнувший к одной из белых стен двухэтажного строения и собачья будка во дворе возле широких ступенек крыльца. Потертая табличка, над которой практически выцветшими буквами вещала имя бывшего владельца этой конуры. Явно детской неумелой рукой краской на дереве было выведено слово «Пират». Сама будка уже прилично покосилась и одному Богу известно почему её до сих пор не снесли. Пса по имени Пират уже давно не было в живых, так что вряд ли кому-то она теперь требовалась.