Вне добра и зла

Бригадир, рослый мужчина лет пятидесяти в тёмно-синей форме и кепке, сразу же заприметил Германа и махнул ему рукой. Писатель, на затекших после сна ногах, неуверенно двинулся к нему. Всё тело ещё слушалось плохо после проведенной в машине ночи. Да и ещё этот прохладный ветер, заставляющий слегка дрожать при каждом своём порыве…

– Доброе утро! – поприветствовал Германа бригадир, протягивая ему свою широкую мозолистую ладонь.

Писатель ответил на рукопожатие.

– Смотрю весёлая у вас была ночка, – бригадир кивнул на перебинтованную ногу Германа.

– Да… – ответил писатель, затягиваясь сигаретой. – Никто не предупредил меня, что крыльцо прогнило напрочь.

Бригадир нахмурился и посмотрел в сторону дома.

– Ух как, – присвистнул он, увидев разломанные доски крыльца. – Повезло ещё что ногу не сломали.

– Ерунда, – отмахнулся Герман. – Пара царапин, да шишка на голове. Жить буду.

Бригадир усмехнулся.

– Ну значит крыльцо тоже меняем? – спросил он.

– Естественно. Там вообще много работы. Агент по недвижимости явно приврал, когда говорил, что в дом можно заселяться хоть сейчас.

– Ну это не первый такой случай на моей памяти, – снова усмехнулся бригадир. – Советую вам стрясти с него неустойку.

– Это обязательно, – кивнул Герман, выбрасывая окурок. – Ладно пойдёмте очертим фронт работ.

Бригадир махнул рукой паре своих помощников, и они вчетвером двинулись в сторону дома.

После получасового обсуждения с рабочими своих пожеланий по поводу ремонта и обустройства дома, Герман сел в свою машину и направился обратно в город. Первым делом он собирался заскочить в приемный пункт местной поликлиники, чтобы нормально обработать свою разодранную вчерашним падением с крыльца, ногу. После чего намеревался перекусить, а уж потом наведаться в агентство по торговле недвижимостью, продавшее ему этот «проклятый» дом. Благодаря их рассказам про полную пригодность дома для жилья стоимость и объём ремонтных работ увеличились чуть ли не вдвое. Благо бригадир рабочих заверил писателя, что они закончат всё за пару дней, после чего дом будет выглядеть как новенький. На это время Герману придётся найти себе гостиницу. Что было не так уж и плохо, учитывая его последнюю ночевку в машине.

По дороге в город он снова мысленно вернулся в свой недавний ночной кошмар. Никогда прежде Герману не снились такие яркие и в то же время ужасные сны. Он помнил всё в мельчайших деталях – этот тихий детский плач, каждое слово этого ребёнка, эту непонятную скрюченную тварь в дверях дома и её, пронзающий ужасом всё его естество, нечеловеческий крик. Даже сейчас, вспоминая это, внутри Германа всё холодело. На короткую секунду ему даже показалось, что всё это произошло по-настоящему, что его подсознание просто заставило его поверить, что это сон, в попытке защитить его рассудок. В памяти всплыло искаженное лицо, прижавшееся к боковому стеклу машины, в самом конце этого кошмара. Герман резко затормозил и свернул на обочину. Ужасные воспоминания заставили его тяжело дышать, а сердце вновь рвалось из груди наружу, объятое бескрайним ужасом от пережитого. Герман заглушил мотор и вышел из машины на свежий воздух. Он облокотился на крышу своего авто и опустил голову вниз переводя дыхание. Видимо всё-таки местные рассказы про проклятый дом запали ему в голову, заставив его яркое творческое воображение разыграться и показать ему этот кошмарный сон, а возможно подсознание пыталось ему подкинуть идею для очередного романа. Пару раз до этого Герман уже писал свои произведения под впечатлением от собственных снов, но тогда они не были такими правдоподобными и пугающими. Да и сама идея романа про дом, населенный призраками, в его творчестве уже была использована не единожды. Но эти чувства… Эти боль, страх и отчаянье, переполняющие плачущий детский голос, услышанный им во сне. Крик этой скрюченной косматой твари… И тот смертельный ужас, испытанный Германом от всего этого… Возможно, если ему удастся передать всё это на страницах своего нового романа, заставив самого читателя побывать в этом кошмарном сне, то тогда это станет тем самым великим произведением, которое он мечтает написать и для чего он собственно и покупал этот дом. Если так, то тогда подсознание снова подбросило ему новый материал, пугающий даже его самого. Прошлая идея, которая пришла к нему во сне, стала одним из самых продаваемых его романов и даже заслужила почетное право издаваться в твёрдом переплёте. Книга называлась «Дитя всех времён» и повествовала об борьбе простого полицейского за жизнь необычного мальчика с даром предвидения, за которым охотились не только люди, но также и силы Небес и Ада, потому что этот ребёнок был способен не только видеть сквозь время, но и влиять на его ход. Для Германа это было совсем нетипичное произведение, ибо в нём практически не было ничего из такого близкого и привычного ему жанра ужасов, однако он безмерно гордился этим романом. Это была одна из немногих идей, пришедших к нему во сне.