Вне добра и зла

В этот раз Виктор не ощущал того покоя, что раньше. Вновь пережитые воспоминания о той ночи раздирали его изнутри. Он помнил, как, истекающий кровью, со сломанной после падения из окна рукой, добрался до машины. Каким-то чудом его не зацепило взрывами, разрушающими здание клуба изнутри. Виктор помнил людей, бегущих в панике по улице, помнил истошные вопли и крики отчаянья тех, кто остался под обломками. Он видел мёртвые тела, валяющиеся прямо на асфальте рядом с клубом, выброшенные взрывной волной наружу. Помнил тот ужас в глазах людей, которым довелось увидеть всю катастрофу. Это осталось с ним навсегда, потому-что именно он был виновником их несчастья. Именно его самоуверенность стала причиной смерти всех этих невинных людей. Добей Виктор того вампира сразу ничего бы не случилось. И ещё эта женщина… Виктор поторопился. И жертвой стал ребёнок… Почему она не стала защищаться? Этот вопрос преследовал его долгие годы, приходя к нему в моменты коротких передышек или настигая его во сне. Виктор раз за разом прокручивал в голове все события той ночи, понимая насколько сильно он ошибся, ведомый своей самоуверенностью и жаждой праведного возмездия, которые привели его к детоубийству и страданиям ни в чем не повинных людей. Впредь Виктор стал осторожнее и рассудительнее. Чувство вины уже больше не горело внутри него, но медленно тлело всё еще обжигая его разум при любом удобном случае. Сейчас же, пережив всё это вновь, Виктор опять погрузился в пучину самобичевания и бесконечного болезненного отчаянья. Бессильный что-либо изменить, он терзал себя сомнениями в правильности своих действий и решений. Мысли, словно случайно залетевшие в дом дикие птицы, бились в его голове с неистовой силой.

Виктор почувствовал едкий запах серы, резко проникающий в ноздри. Перед его лицом вновь вспыхнули две обугленных глазницы, полных желтого пламени. В этот раз демон предстал перед ним в своём истинном обличье. В лицо Виктору скалилась обожжённая черепушка. Демон ликовал.

– О да! – прорычал он. – Детоубийство? Сотни погибших? С этим я могу работать! – демон громко расхохотался. – Да ты хуже многих моих братьев! Скажи мне, – тон демона стал заговорщицким, – тебе понравилось убивать детей? Ни с чем не сравнимое чувство, правда?

Виктор молчал. Только сильнее сжал в руке свой амулет, снятый с шеи мёртвой женщины.

– А крики этих несчастных? – продолжал демон. – Что может быть слаще?

Виктор ощутил в руке, сжимающей амулет, тепло. Он взглянул на свой сжатый кулак и увидел слабенький свет, пробивающийся у него между сомкнутыми пальцами.

– Ты слабеешь, Жнец, – ликованию демона не было предела. – Чувство вины гложет тебя. Ты начинаешь сомневаться в себе и это правильно ведь ты же убил столько невинных людей. Те, кому не повезло сдохнуть сразу, долго и мучительно умирали под обломками. Ты даже хуже убийцы. Благодаря тебе каждый из них надеялся, что помощь вот-вот придёт, что спасатели вот-вот их откопают. Ты не забрал у них надежду, Жнец. Даже по меркам демонов это жестоко, – он снова захохотал.

Свечение от амулета становилось всё ярче. В ушах Виктора снова зазвучал знакомый тихий рокот, мягко бьющийся в барабанные перепонки. «Ты нашёл», – раздался в голове тот самый женский голос что и в трубке телефона в клубе. – «Значит шанс ещё есть».

– У нас с тобой ещё много времени, дружок, – ухмыляясь сказал демон. – И у нас теперь есть о чём поговорить! Какого?..

Свечение от амулета стало заметно даже демону. Виктор, руководствуясь каким-то внезапным порывом, сжал кулак ещё сильнее и нанёс удар прямо в зубы скалящейся черепушке. Голова демона запрокинулась. Пылающие жёлтые глаза медленно затухали, растворяясь в окружающей их темноте.

Виктор раскрыл сжимающий амулет кулак. Яркий свет, вырвавшийся на волю, тотчас поглотил его целиком, заставив зажмуриться…

Виктор открыл глаза. Он лежал лицом вниз на дощатом полу. Чистильщик поднялся на ноги и огляделся. Виктор стоял посреди единственной комнаты какого-то бревенчатого дома. В самом помещении не было ничего кроме грубо сколоченного деревянного стола, пары стульев, шкафа и двух кроватей – обычной и детской. Обе стояли рядом друг с другом в углу комнаты. Виктор не знал это место. Это не было похоже ни на одно из его воспоминаний. Он подошёл к одному из окон и выглянул наружу. Снаружи стоял пасмурный осенний день. Хмурое серое небо молчаливо нависало над землёй, всем своим видом обещая скорый дождь. Неподалеку от его пристанища располагались ещё пара таких же срубов и несколько длинных свежеокрашенных приземистых бараков, растянувшихся вдоль, скорее всего, единственной улицы в этом захолустье. Снаружи стояла гробовая тишина. Даже крикливые птицы не осмеливались нарушить её, если они вообще здесь были. Людей, или хоть какие-либо признаки жизни, Виктор на улице не увидел.