Вне игры

Часто говорят: «Родителей не выбирают!» или: «Друзья познаются в беде!» Много вообще разных поговорок и всяких пословиц народ придумал по всевозможным поводам. Мой отец очень любил мне их говорить в воспитательных целях, типа: «Сама себя раба бьёт, коли не чисто жнёт», или: «Что посеешь — то пожнёшь», и т. д. и т. п. Самое интересное, что я их все запомнила. И часто в жизни они всплывали в моём сознании применительно к какой-нибудь ситуации. Мне даже кажется всегда, что я папин голос слышу. Очень он мне во всём помогает.

И всё-таки, что касается друзей, всегда меня эта тема интересовала. Выбирают ли их или нет, и почему друзья порой ближе родных становятся? Или, например, когда я не раз бывала в большой беде, то те, кого я считала старыми близкими друзьями, порой не оказывались рядом, а просто приятели или хорошие знакомые от всей души помогали мне, без лишних слов. Почему? Мало того, я заметила, что некоторые друзья и в беде помогут, а вот радость твою или большую удачу как-то не очень могут пережить. Или вот ещё есть одна пословица, которую я с детства терпеть не могу: «Не делай добро, не получишь зло». Мне всегда казалось, что её какой-то нехороший человек придумал. А вот пожила на свете подольше и убедилась, к своему ужасу, что это правда. В общем, интересная штука жизнь, никогда не угадаешь, что тебя ждёт. И как тут сразу понять, «кто есть кто», — неизвестно.

А в детстве, конечно, всё просто. Там всё как-то виднее. Вернее, у детей всё на каком-то интуитивном уровне происходит, или на животном, что ли. Вы уж извините мне такое сравнение. Просто я и тех, и других очень за их искренность люблю. «Дай куколку поиграть!» — «На!» А другой не только лопатку не даст, а ещё и чужую отнимет. Поревут, поревут, а завтра опять вместе играют. А собаки? Подойдут друг к другу осторожно, понюхаются и хвостами завиляют, как старые друзья. Или сразу зарычат — мол, не подходи! Я, к своему стыду, иногда тоже не могла принимать людей просто «по запаху». Ну что со мной делать? Вот такой организм. Но вообще-то я животное не злое и не злопамятное. Изначально всегда к людям с добром иду, но если не получается добрых отношений, просто стараюсь уйти. Грустно, конечно, особенно когда ты всей душой, а тебе…

В детстве у меня была подружка Галка Прохина, добрая душа, верный друг, никогда меня не «продавала». Была она такая толстушка, в веснушках, тихая. И семья у неё была чудесная: папа лётчик, мама дома с четырьмя детьми сидела, Галка старшая была, и ещё бабушка, ласковая такая, с ямочками на щеках. Они меня все любили, как родную. Придём мы с Галкой после школы (я всегда к ним заходила), там весело, ребят много, но никогда никого не ругают. Какие-то они все улыбчивые были. И всегда мне шоколад американский давали. Это тогда лётчикам, кажется, он полагался. Училась Галка так, средне, на троечки, а я ей часто помогала.

Как-то раз моя мама мне вдруг говорит: «Ну что ты с Галей дружишь? Она тебе не пара. Что она тебе может дать?» — «Что значит «дать»? Я её просто люблю». А мама своё: «Учится она плохо, не надо тебе с ней дружить!» «Ну, — думаю, — как бы не так. При чём здесь учёба, когда она мне верный друг!» Конечно, я и не собиралась маму слушать, и продолжали мы с Галкой дружить. А характер у моей мамы «дай бог, на пятницу», как говорится. Она всех в струне держала и очень не любила, когда ей противоречили. Вот и пришла она однажды к Галкиным родителям и меня за руку держит и говорит: «Я вас прошу, не разрешайте Гале с Викой дружить. Вика меня не слушается, грубит, она вашу Галю испортить может!» Во как завернула! Я молчу, а Галина мама, та просто опешила, смотрит на нас и так тихо говорит: «Да что вы… Ваша Вика очень хорошая девочка…» А мама так твёрдо: «В общем, я не разрешаю им дружить!» — и повела меня домой. Через полчаса я побежала к Гале. «Ну, — думаю, — вдруг они меня не пустят?» А бабушка мне дверь открыла и смеётся: «Входи, деточка, сейчас будем чай пить с шоколадом». Смотрю, они все так ласково улыбаются. Вот тут я ещё раз поняла, кто мне настоящий друг.

А ещё мы как-то с Галкой пошли на лодке кататься на Патриаршие пруды. Нам было лет по двенадцать. Мама, конечно, мне ни за что не разрешила бы. Но я ведь с другом была, значит, никто не узнает. Была ранняя весна, только лёд сошёл, и мало кто ещё на лодках катался. Меня папа летом научил грести, так что я была спокойна. Сели мы в лодку, обе в пальто, в зимних ботинках, в шапках, и поплыли. Я гребу очень хорошо и говорю Галке:

— Ну, видишь, как это просто? Давай я тебя научу?

— Нет, я боюсь, — говорит она.

А я опять:

— Ну, чего ты боишься? Я ведь рядом. — А мы уже на середине пруда. Тут Галка решилась:

— Хорошо, давай, учи меня!

— Давай иди на моё место, на вёсла.