Вне игры (СИ)

«Я чуть со страху не умерла, ты могла сказать, что собираешься сделать?»

«И ты была бы спокойна и у меня бы ничего не получилось»

«А страха перед теми идиотами тебе было мало?»

«Да, шарики были бы слишком маленькие.»

«А сейчас сможем вызвать?»

«Попробуй»

«Как?»

«Поставь ладонь закрой глаза, держа её в памяти, и представь огонь на ней.»

«Так просто?»

«Не просто. Ты должна испытать сильную эмоцию в этот момент.»

«Какую?»

«Страх, злость, любовь. Любую, но сильную»

«Тогда у меня есть шанс только со страхом. Даже чувство к Дэну стало таким спокойным и нежным. Я удивляюсь, куда делись те страстные порывы, те спонтанные глупости.»

«Частично я в этом виновата. После объединения с Энжи я стала таким же горячим фонтаном эмоций, как она. И подталкивала тебя к импульсивным поступкам и желаниям. А теперь мы с тобой сравнялись, излишек эмоций в себя вобрала ты, а я становлюсь понемногу боле рациональной твоей частью. Теперь я могу наслаждаться твоими эмоциями, сама оставаясь в здравом рассудке.»

«Издеваешься?»

«Немного.»

Представляю губы Дэна на своих, его глаза и руки. Кажется, моргнула маленькая искорка. Слышу лёгкий смешок Краша. Закрываю глаза, удерживаю в памяти ладонь и яростно хочу увидеть на ней огонь. Буквально хриплю:

— Помоги мне.

Его пальцы касаются моей шеи, гладят её и медленно движутся вниз, скользят из стороны в сторону. В этот раз его прикосновение совершенно другое, оно наполняет меня жгучим желанием и страхом, что я не смогу остановиться, уступлю этому желанию. В момент, когда его пальцы достигают моей талии, а ноги слабеют, на живот ложится грубая и властная рука и меня тут же пронзает чувство, что это последний миг моей жизни. Он прижимает меня к себе и нежно держит за талию.

— Открой глаза.

Шар на моей руке ничуть не меньше тех, которые он держал тогда, когда спасал нас.

Я пытаюсь отдышаться, ноги продолжают дрожать. Разворачиваюсь.

— Зачем так сильно? — Пытаюсь улыбнуться и замечаю, насколько пересохли губы.

— Ты попросила помочь, — он улыбается, — а заодно показал, куда может завести невинный флирт.

«Манипулятор и довольно жестокий» — Она явно смеется и явно надо мной.

— Черт бы тебя побрал. — тушу шар и этой же рукой луплю его по плечу. — Какой же ты гад.

Упираюсь лбом в его грудь.

— Я успела смириться с тем, что не смогу остановиться и с тем, что не хочу останавливаться, даже если через мгновение умру. А ты только погладил меня по спинке… У вас с Энжи всегда такой накал страстей? — Смотрю в смеющиеся глаза и сама отвечаю на свой вопрос. — на порядки выше. Какой же силой была бы наделена её магия?

— Скорее всего, миру повезло, что она в этом состоянии абсолютно не умеет концентрироваться. — Он продолжает смеяться и удерживать меня на непослушных ногах, а мне хочется плакать и в то же время я благодарна ему.

— Краш, ты самый жестокий садист из всех возможных. За то, что ты со мной сделал, я одновременно готова тебя убить и расцеловать.

Он помогает мне сесть на табурет. Откидываюсь к стене и закрываю глаза, вспоминая недавние ощущения. Едва поднимаю ладонь, на ней вспыхивает огненный шар. Тушу, зажигаю снова, повторяю это с открытыми глазами, легко зажигаю шары на обеих ладонях. С улыбкой смотрю на него. Он пальцем проводит по моему лицу, стирая слёзы, я их замечаю лишь влагой на его пальцах. Я прислушиваюсь к его прикосновениям и с каким-то разочарованиям понимаю, что не чувствую ничего, кроме легкой приятности от дружеской заботы. Почти с любовью повторяю:

— Черт бы тебя побрал.

***

Краш.

Все великие революции начинаются на кухнях — аксиома.

— Хм… — Макс смотрит на Ольгу заинтересованным взглядом. — А идея не такая и бредовая. Может сработать.

Ольга насупливается, пытается возразить, но он неожиданно начинает громко смеяться.

— Наоборот, — объясняет явно ей, — она настолько бредовая, что может сработать.

Она улыбается, наметившаяся морщинка на лбу исчезает. Мне почему-то не очень нравятся флюиды между этими двумя. Смеюсь про себя, что сильно привык, что её симпатия принадлежит только мне. Форменная собака на сене – это обо мне. Радуйся, дурак, что твой друг выздоравливает от болезненной страсти, которая тебе самому не нужна, хотя и льстит твоему самолюбию. Но сейчас почему-то это свинское самолюбие уязвлено.

— Серый, ты что думаешь?

— Размышляю о практическом применении этой идеи.

— Ну и? — Ольга изучающе рассматривает моё лицо.

Сейчас только замечаю, что у неё и у Эли глаза по цвету почти одинаковые, лишь незаметное на первый взгляд отличие придаёт им совершенно разный вид. У одной зрачок блестит непреклонным металлом, как лезвие хорошего клинка, взгляд обычно сильный и жесткий, иногда буквально искрометный, у другой мягкие, кажущиеся бездонными, агатовые омуты, затягивающие в свою глубину. Потому иногда кажется, что Олины глаза больше похожи на сияющие сапфиры моего маленького чуда.

— Идея вывести из-под завесы секретности присутствие магии на Земле в целом мне понятна. Непонятно только, как отбить отдельным типам охоту пользоваться своими преимуществами во вред другим.