Вне игры

— В посланном вам докладе есть фамилия, имя, отчество и необходимые установочные данные. Я имею основание полагать, что мы его крепко прихватили. В кармане у него оказалось еще двадцать рублей, и мы объявили, что турист обвиняется в контрабандном провозе валюты, спекуляции валютой, в нарушении таможенных законов «страны пребывания». Он вначале даже не понял нашей терминологии. Но мы ему популярно объяснили, что это значит и что за это полагается по нашему закону. Когда было заявлено, что мы его не отпустим, что он должен предстать перед блюстителями закона, турист побледнел, затрясся, хотел что-то сказать, но так и не смог вымолвить ни слова — перепугался насмерть. Нам не стоило большого труда заставить его подписать соответствующий протокол. Однако на главном направлении мы еще не добились успеха — русский решительно уклонился от разговора о сотрудничестве с нами. Правда, у нас было мало времени для работы с ним — вы не хуже меня знаете капитанов советских морских судов, какие они закатывают скандалы, если их пассажира задержат на часок-другой. Нам это чертовски осложняет жизнь. Мы вынуждены были отпустить русского, не успев всерьез поговорить с ним. Но где вы видели вербовку с первого захода?

Егенс ничего не ответил. У него своя точка зрения на этот счет. Но он не счел нужным излагать ее.

— Продолжай. Это все очень интересно.

— Мы вынуждены были доставить туриста в район порта на своем автомобиле, иначе отход судна задержался бы надолго, и тут скандал неминуем. У нас на руках не осталось ничего, кроме подписанного русским протокола плюс соответствующие фото- и кинодокументы. Но есть наблюдения, так сказать, психологического порядка. Я почти уверен, что турист никому не расскажет о своих приключениях на базаре. Я смею заглянуть дальше. В соответствующей обстановке составленный нами протокол, фото- и кинодокументы да еще запись диктофона могут оказаться весьма эффективными. Турист не оставил впечатления стойкого человека.

И Нандор впервые за весь вечер позволил себе хихикнуть. К нему возвращалась обычная уверенность, и он уже не столь подобострастно продолжал свой монолог.

— Я попросил бы вас, господин Егенс, поручить вашим людям тщательно проверить русского туриста по картотеке централизованного учета. Я понимаю, что это бредовая идея, шансы на успех ничтожны, но вдруг… Жизнь полна неожиданностей.

— Мы обязательно проверим.

Нандор подлил гостю коньяка. Егенс поморщился, но выпил. Потом посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь.

— Пора… Я, кажется, несколько отяжелел, Нандор. Проклятый закон природы — годы идут…

Нандор поднял брови, вздохнул:

— Неправда, господин Егенс. На Востоке мудрые люди утверждают, что время вечно, оно не уходит. Это мы с вами уходим…

Егенс ухмыльнулся.

— Пусть будет так. А пока живем — надеемся, действуем. Каждый в меру своих сил…

— У меня их пока достаточно, — с вызовом сказал Нандор. — Вы не согласны?

Егенс уклонился от прямого ответа, на мгновение задумался, а потом решительно объявил:

— Шеф недоволен твоей поездкой в Карлсбад. Он считает, что в главном ты не добился успеха. Тебе не удалось установить нужных контактов с отдыхающими на курорте русскими. Шеф ожидал более глубокого анализа обстановки. Скоро грянет буря. Шеф должен знать, что думают по этому поводу русские.

Нандор помрачнел, сжал тонкие губы: «Ох, уж этот Карлсбад!»

СФИНКСЫ

Вот уже несколько дней, как Нандор живет в Карлсбаде с паспортом австрийского коммерсанта. Он остановился в отеле «Империал», каменной громаде, поднявшейся на скале.

Комфорт, уют, отменная кухня, прекрасные врачи, услужливые сестры, а главное — милые соседи, соотечественники его папы и мамы: в разгар сезона здесь отдыхает много советских граждан, с которыми можно поболтать о том, о сем… Он, Нандор, обожает Достоевского, Льва Толстого, Федина, Шолохова, русская натура всегда привлекала его своей душевной красотой. И папа настоял на том, чтобы он с детства изучал русский язык. Таким Нандор и предстал перед соседями по столу, спутниками по прогулкам. Коммерсант зарекомендовал себя здесь первоклассным мастером бильярда. «Иные кормились музами, а я — лузами», — любимая его присказка, относившаяся к поре ранней молодости, передавалась в отеле из уст в уста. «Остряк шары кладет мертвой хваткой».

Перед отъездом из Мюнхена его тщательно проинструктировали.

— Ваша задача ежедневно общаться с русскими, наблюдать за ними, изучать, беседовать, устанавливать контакты, собирать о них максимум сведений, обмениваться адресами. Там это делать нам проще, доступнее, чем у них в стране. Да и безопаснее.

Австриец методично работал по заданной программе. В кинозале он обычно усаживался в самой гуще советских людей, вместе с ними спускался и поднимался на фуникулере, отправляясь к источникам. Дамский угодник, он был душой компании женщин на прогулке — мужья в это время разыгрывали пульку.