Вне клана (СИ)

Голод продолжал расти, затмевая мысли и чувства. Словно настоящая волна, ударялся о мою волю, стараясь расшатать ее. Ударялся, откатывался, ударялся вновь.

И вдруг отступил.

А через мгновение снаружи башни донеслись крики.

Рестам дернулся было, но я предупреждающе поднял топор, и он остался на месте. Кастиан, карауливший пленников, тоже шевельнулся, но совладал с желанием увидеть, что происходит, так что к окну первым метнулся Зайн, а через мгновение — и Амана.

— Ого! Вот это да! — в голосе мальчишки слышался восторг. Впрочем, я уже привык, что он так реагировал на события, которые у взрослых обычно вызывали страх.

— Ми-дана, что там? — спросил я, повысив голос, чтобы быть услышанным за воплям, которые становились все более неразборчивыми и отчаянными.

— Корни, — сказала Амана, не отводя взгляда от происходящего за окном. — Корни Башни. Они хватают людей и затаскивают их под землю. Иногда сперва разрывают, а потом затаскивают. И кажется, будто, — она замолчала, хмурясь, — будто вдоль корней растут зубы. Как акульи, только намного крупнее.

— Крючкообразные клыки? — уточнил я.

— Некоторые из них, да.

— Это хорошо, — я облегченно выдохнув, поняв, наконец, что за голод только что ощущал и что за клыки во рту мне почудились. Все же не одержимость. Я просто снова услышал эмоции Башни, как тогда, при входе в подземный ход, когда Башня боялась. Только в этот раз я спутал ее чувство со своим собственным.

— Что именно хорошо? — недоверчиво переспросила Амана.

— Хорошо, ми-дана, что корни разрывают не нас, — сказал я. Довольно корявая попытка выкрутиться, но объяснять реальную ситуацию, учитывая присутствие чужаков, мне точно не стоило.

Крики тем временем почти стихли.

— Корни забрали всех? — спросил я.

— Да. Убили всех и забрали то, что осталось от тел, — отозвалась Амана. Голос у нее звучал практически спокойно. Впрочем, после трех лет в Гаргунгольме мало что может испугать.

— Башня живая, — пробормотал между тем Рестам. — Она демон, да? Или монстр? Она живая и жрет людей! Почему об этом никогда не говорили? Или никто не знал?

Хм, а вот переговорщик выглядел куда более потрясенным произошедшим.

— Во время игр Старших кланов с Башней тела всех убитых оставались на ее территории, никто их не уносил и не хоронил. Они просто погружались в почву, — подал голос Кастиан. — Очевидно, что Башне этого хватало для питания. А сейчас она два года простояла пустой, оголодала, вот и не стала ждать, пока люди перебьют друг друга.

— Точно, оголодала, — повторил я со вздохом.

Несколько мгновений мы простояли в молчании, прислушиваясь к мертвой тишине за окнами. Причем мертвой во всех смыслах.

— Нам нужно выбраться отсюда, — пробормотал переговорщик. — Как можно скорее выбраться! Иначе она сожрет и нас тоже.

— Ми-дана, нужно обговорить условия соглашения с отрядом Шен, — напомнил я Амане, которая продолжала молча смотреть в окно. Она вздрогнула, будто очнувшись, и кивнула. Все же я был не прав, когда подумал, что зрелище разрываемых на части людей на нее не повлияло.

Поморщившись, я с трудом удержался от того, чтобы потереть живот — там возникло непривычное чувство, будто я съел что-то не то и в то же время будто я все еще очень голоден.

— Да, насчет наших условий… — вернулась к разговору Амана и тут же замолчала. Замолчала вынужденно, потому что пол под нами качнулся, а из-за двери, оттуда, где осталась основная группа воинов Шен, донеслись крики, один в один напоминающие те, что только что раздавались снаружи Башни.

По лицу Рестама скользнула гримаса ужаса, и он кинулся к запертой двери. Конечно, там были его люди, боевые товарищи, возможно родственники, и их, судя по всему, сейчас убивала Башня.

Бедняга. Жаль его, конечно, но тратить время и силы на отбивание его попыток открыть дверь мне совсем не хотелось. Я ударил его обухом топора по виску — очень аккуратно — и уложил потерявшее сознание тело на пол.

А потом меня накрыло новой волной голода, еще более сильной, чем предыдущая. Впрочем, зная, что голод не мой, сопротивляться было легче. Было легче думать и принимать решения.

Например, вот это.

Я вновь разрезал себе левое запястье топором — прежний порез уже успел затянуться — и щедро налил крови на лезвие. А потом швырнул топор в стену над окном напротив.

Топор вошел в каменную кладку так, будто она была мягкой глиной, а потом сам — вернее, ведомый моим мысленным приказом — прочертил в этой кладке длинную глубокую полосу.

— Амана, Зайн, отойдите вглубь комнаты! — велел я, наблюдая, как камни рядом с этой полосой начали осыпаться песком, все быстрее и быстрее. Топор легендарного полуифрита с моей кровью на лезвии действительно разрубал все, включая стены Корневой Башни.

Пол под ногами задрожал, а потом, заглушая голод, в меня хлынул привычный уже чужой страх. Отлично.

— Оставь людей в покое, или я тебя разрушу, — пообещал я источнику этих эмоций и для убедительности прижал окровавленную ладонь к стене.

От моего прикосновения по камням кладки побежали трещины, становясь с каждым мгновением все шире.

Башня содрогнулась, ее страх стал сильнее.