Вне подозрений

– И все-таки, – задумчиво протягивает Джек, – его одержимость вами выглядит странно. Мики Смит считает, ее спровоцировало нечто, сделанное вами в то утро, когда вы нашли тело.

– Это и было моей самой большой ошибкой – найти тело!

– Там повсюду ваша ДНК… Выглядит подозрительно.

– Я поправила на ней бюстгальтер – и забыла сообщить об этом Перивалю. Прикасалась к ее волосам.

– Простое объяснение. Но есть еще и другие улики. Почва… Уверен, пройдись мы по округе, следы итальянского грунта отыщутся на дорожках каждого особняка. Их мог принести на башмаках кто угодно – молочник, почтальон, распространитель рекламных листовок…

Неплохо он, однако, поработал! Знает, кажется, обо всем.

– А как вы объясните остальное? – с любопытством спрашиваю я. – Газетные вырезки… Наше внешнее сходство… Полиция предполагает, что она могла быть той самой фанаткой, которая меня преследовала.

– Я вот что думаю. Она сказала своей соседке, что хочет устроиться к вам няней. Волновалась, нервничала. Она видела вас по телевизору. – Он внимательно наблюдает за моим лицом. – Вы ее помните?

– А помнить нечего. Клянусь! Не приходила она на собеседование. Я бы не забыла, хоть тогда у меня и выдалась черная полоса. Но я помню каждого, с кем встречалась. Ее не было.

Он выжидательно смотрит на меня:

– Черная полоса?

Проговорилась.

– У меня болела мама. И как раз в ту неделю она умерла. – Я стараюсь, чтобы эти слова прозвучали как можно спокойнее. Хотя, конечно, любая фраза, в которой упоминается смерть, невольно приобретает некую весомость.

– Сочувствую. Рак?

– Наподобие.

Он ободряюще кладет свою руку на мою:

– К такому невозможно подготовиться, правда?

– Правда, – грустно улыбаюсь я. Женщина, смирившаяся со своей тяжелой потерей.

Только как же он ошибается! Я могла бы поведать, насколько я была готова к такому повороту событий; как год за годом я видела, к чему все идет. Могла бы – но не стану.

Темные волоски на костяшках его пальцев… Кажется, я где-то читала, что отсутствие или рост волос на костяшках обусловлены наследственностью.

Хейуорд убирает руку и откидывается на спинку стула – расслабленная поза человека, живущего в гармонии со своим телом, человека сытого, наслаждающегося игрой мышц; человека, для которого прикосновение к чужой влажной коже не имеет ровно никакого значения.

Он снова подается вперед:

– Значит, ваши мысли были заняты другим. Может, вы все-таки с ней общались, но забыли. Или она явилась к вам домой, но никого не застала. Так или эдак, неважно – в этой ситуации ее заинтересованность вами вполне понятна. Неудивительно, что она вырезала несколько заметок, чтобы, например, отослать матери. – Он качает головой. – Но вот одежда… пицца… Очень странно.

Может, во всем виновато пиво, но недоуменное движение Хейуорда головой вдруг вызывает в моем теле дрожь облегчения, мощную, сродни наслаждению. Быть рядом с человеком, знающим о тебе столько фактов, столько уличающих подробностей, – и все равно верящим в твою невиновность!.. Как чудесно! Мне хочется петь. Если бы речь шла о друзьях, любимых людях – я бы так не радовалась. Близкие склонны верить нам на слово. Но ведь добытые Джеком Хейуордом сведения – это не моя личная версия произошедшего. Собранная им информация объективна и никем не приукрашена. А он все равно во мне не сомневается. И у меня рождается идея.

– Послушайте, – начинаю я. – У меня есть предложение. Я дам вам интервью; и вы будете спрашивать меня, о чем захотите. Но сперва вы поможете мне несколько дней во всем этом… покопаться. У вас есть связи. А я не представляю, с чего начать. Я не предлагаю расследовать, нет! Всего лишь прощупать обстановку, кое-что поспрашивать, разузнать, к чему склоняется полиция. Вдруг мы отыщем что-нибудь, способное меня оправдать? Не факт, конечно. Может, наоборот, лишь еще больше спровоцируем Периваля. Но, по крайней мере, сделаем хоть что-то для… Ани. Я… Я должна… ради нее…

Молчание. Джек выглядит обеспокоенным, даже слегка испуганным. Неужели весь этот разговор, все его рассуждения о деле были лишь для того, чтобы завоевать мое доверие?

– Но ведь вам в понедельник на работу. Когда же вы успеете?…

– Мне не надо на работу. И это тоже проблема.

Молчаливый вопрос в глазах.

– Меня… временно отстранили.

Долгая пауза. Он пытливо вглядывается в меня. И, когда я уже почти потеряла надежду, произносит:

– Согласен.

Я выдыхаю:

– Честно?

– Да. А что мне остается? К тому же я уже представляю шикарную статью… Столкновение двух миров – много подробностей, разбавленных журналистским расследованием… Может, даже удастся пристроить ее в «Санди таймс». – Он извлекает из внутреннего кармана пиджака небольшой диктофон. – С чего начнем?

При виде диктофона я теряюсь. Но стоит мне открыть рот, чтобы попросить его убрать, раздается звонок моего мобильного. Телефон лежит на столе, и первым на экран бросает взгляд Джек. Филипп.