Вне себя

– У меня тоже не с первого раза вышло. Я вообще тогда не понял, что произошло. Хорошо, что мне помогли.

– Тот самый «странник по звёздам»?

– Кто?

– У Джека Лондона есть прекрасный роман «Смирительная рубашка», герой которого научился в тюрьме вылетать из тела и путешествовать по мирам.

– Я не путешествую по звёздам.

– Ну, я образно выразился. Кто он? Я имею в виду – в реальной жизни?

Прохор вспомнил встречу с ДД, как называли все математика Бурлюка, академика РАЕН, первым сформулировавшего законы когнитивной формологии. Они встретились в Москве, на конгрессе математиков, куда пригласили и Прохора, и Дмитрий Дмитриевич сразу понял, чем занимается молодой сотрудник Центра «Осколково». Он и дал первые советы Прохору, позволившие ему осознать впоследствии значение цифр и геометрических форм и стать формонавтом – путешественником по числореальностям.

– Он математик, академик… исчез… при странных обстоятельствах.

– Убили?

– Не знаю, больше я его не встречал.

– Поискал бы.

– Звонил, сказали, что уехал за рубеж.

– Что у тебя за характер? Всё приходится вытаскивать из тебя клещами. Давай эргион.

Прохор протянул модуль:

– Положи на грудь, накрой ладонью.

– Глаза закрывать?

– Как хочешь, необязательно. Я закрываю.

Саблин поёрзал, устраиваясь поудобней.

– Первый шаг – на одну цифру вверх, в десятку. И назад. Правильно?

– Десятка – совершенное число, вечный цикл в Едином, символизирует идею абсолютного совершенства…

– И числовой завершённости, – закончил Саблин. – Означает небо, абсолютную полноту и возврат к единству на высшем уровне. Я помню.

Прохор сел на стул у окна, потягивая чай.

Саблин затих, положив ладонь на миниатюрную композицию – один внутри другого, тот внутри следующего и так шесть раз – многогранник эргиона. Он долго смотрел в потолок, не двигаясь, сосредоточенный на своих ощущениях, и вдруг Прохор каким-то шестым чувством угадал, что Данимир ушёл!

Он отставил кружку с чаем, подошёл к кровати.

Саблин дышал, но очень редко, и сердце у него работало с частотой едва ли не более тридцати ударов в минуту, и глаза глядели перед собой, но ничего не видели.

– Не торчи там долго, – пробормотал Прохор. – Испугаешь «родича».

Где-то стукнула дверь, послышались голоса Михаила и его милой жены Ани. Дверь стукнула ещё раз, голоса стихли.

Донёсся взрыв детского смеха, сменился тишиной.

Дети в семье Шулеповых ложились спать не позже одиннадцати часов вечера, наступил этот момент.

Прошло пять минут.

Саблин по-прежнему не двигался.

Прохор представил себе, как он сам выглядит во время «блужданий души» по числомирам, вне тела, и ему стало неприятно. Саблин смотрелся как «живой труп», человек в коме.

Прохор хотел пошевелить его, брызнуть на лицо водой, попробовать вывести из состояния «комы», но Саблин сделал это сам.

Он вдруг глубоко вздохнул, шире открыл глаза, повернул голову, глянул на друга затуманенным взором.

– Каррамба!

– Слава богу, очнулся, путешественник, – вздохнул Прохор с облегчением. – Я уже пожалел, что согласился на эту авантюру. Получилось? Что видел?

– Офигительное ощущение! – Саблин сел на кровати, потрогал голову, помял шею пальцами. – Сначала я подумал, что ничего не вышло, но потом разобрался.

– Где оказался?

– Не поверишь, но Саблин-10 тоже сейчас в деревне, только она находится не в Рязанской губернии, насколько я понял, и называется Колионово.

– Всё правильно, жизнь близлежащих числомиров отличается незначительно. Меня видел?

– Тебя? Ах да, ты думаешь, тот Прохор был со мной? Нет, он в Суздале, они разговаривали по телефону. По-моему, я его озадачил.

– Кого?

– Десятого Данимира. Он меня почуял, когда я начал осматриваться, и бросился рьяно искать в своей голове «беса». Пришлось успокаивать.

Прохор сжал зубы.

– Как?

– Ну, я ему нашептал на ушко, что я из другого измерения, что таких, как мы, – миллионы и мы можем общаться.

– И он успокоился?

– Не совсем, хотя крепкий мужик, с рассудком у него всё в порядке. Во всяком случае, психовать он не стал, таблетки пить тоже, врачам звонить даже не подумал. Тут позвонил ты, то есть десятый Прохор, я послушал и тихо слинял.

– Я же тебя учил, как обходить сознание носителя, чтобы он ничего не почувствовал.

– Извини, растерялся, – виновато сморщился Саблин. – Дай водички.

Прохор налил в кружку родниковой воды из графина, подал другу.

– Что ещё ты успел оценить?

– Деревню. – Саблин расплылся в улыбке, потряс указательным пальцем. – Мы с «родичем» выходили на улицу. Восхитительная архитектура, без дураков! Такие терема, такие шатры, такие узоры! У нас только в глубинке можно увидеть резьбу по дереву – наличники там, балясины, коники, ворота, да ещё в рисунках художников. У моей Вареньки есть альбомы старых художников, создавших целый цикл картин «Русь изначальная, дохристианская», вот примерно то же самое я и увидел. Дух захватило! Чистое барокко. Всё летит, тянется вверх, воздушное, лёгкое, красивое. А ведь на дворе 30-е годы XXI века!