Вне всяких норм обоз реформ, или Зазеркалье

Вновь автобусы в беде и «Газели»,

В этой страшной чехарде, карусели.

Бьются насмерть, как в кино, «шоферюги»,

Будто так заведено, как зверюги.

Нет таких, поверь, в жизни правил,

Кто б у нас в один присест всё исправил.

Так в стране заведено изначально,

Нарушают все, всегда, что печально.

Кой-кому, ох, много как привилегий,

Есть друзья, братва, родня и коллеги.

Выдают им на беду чудо-знаки,

Три семёрки, три «туза» – забияки.

Бойтесь все, здесь правит «Туз!», убегайте,

А, завидев грешный знак, пропускайте!

Не смешно, что смерть и кровь на дорогах,

Президент и сам министр все в тревогах.

Алкотестер и ремни – полумеры,

Не боятся шофера сей химеры.

Не добиться ДТП нам сниженья,

Пока нет у нас, друзья, уваженья.

09.2009

Болтун

Он может хвастать без умолку,

Без остановки – говорун,

Но речи все, порой, без толку,

Зовут везде его, болтун.

Он «разбирается» в рыбалке,

Машинах, хлебе и еде,

Он знает точно, как на свалке

Найти алмазы и т.д.

Рассказывает очень ясно,

Он точно знает каково

Быть там, где трудно и опасно,

И, что завал там без него.

Расскажет, как секретно в НАСА

Его готовят на луну,

И, как критическая масса

Влияет дурно на жену.

И было бы, друзья, прекрасно

Нагрудный орден дать ему:

«Внимание, болтун! Опасно!

Не верьте, люди, болтуну!»

Бытовая рутина

(Монолог обывателя)

Живу я в квартире, где пол провалился,

Где сгнившие стойки покрылись трухой,

Отстой туалета под домом разлился,

Там разные запахи, гниль, перегной!

На маленькой кухоньке тесно и жутко,

От печки, стола, от предметов углы.

Сидеть в тесноте мне совсем неуютно,

Углы от предметов кусаются, злы.

Печь сгнившая, старая, дышит угаром,

В ней треснул кирпич, сгнили дверцы, труба.

Бывает, что лучше дышать перегаром,

Чем жидким отходом и дымом всегда.

Проводка, розетки – все в ветхости пыльной,

Свисают лохмотьями в плоскости стен.

От двери, осевшей, скрип, шарканье в стиле

Совсем уж не новом, хоть стиль сей модерн.

Простите, удобства совсем неудобны:

Сквозит, ветер дует из пола, щелей.

И первый заход, даже если он пробный,

Ужастик, ей-Богу, в быту у людей!

Жилищные монстры воспримут, как сказку,

О чем я в стихе, торопясь, рассказал.

Не хочется делать служивым подсказку

И к старости лезть на рожон, на скандал.

12.2005.

Великая страна

Как дико, тупо, беспроглядно

Нам «улучшают» нашу жизнь.

За дикость стыдно и досадно,

Молись, раб кризиса, молись!

Добавив к пенсии копейки,

Взвинтили пошлины в разы.

Не быть вам в дамках человеки,

Пока все в бонусах тузы!

Пока качают нефть из скважин -

Не государство, нет – рвачи!

Им социальный фон не важен,

Им важны в бизнесе ключи.

Дают одной рукой подачку,

Другой рукою отберут.

Одну и ту же всюду жвачку

Жуём в России там и тут!

Да, велика страна Россия,

Народ её простой велик.

Кромсает бедности стихия

Святой российский русский лик!

02.2010.

Возбуждено

«ВозбУждено!» – услышим весть с экрана,

«Возбуждено!» – твердят не первый день,

Годами длятся тернии обмана,

Противно слушать эту «хрень»

В пассивном розыске ворЫ и скопидомы,

Дают открыто прессе интервью,

А розыск вялый и вполне знакомый,

Кто хапнул много – ясно, не найдут!

Мы знаем досконально всю «петрушку»,

Мы знаем достоверно суть сторон:

Укравший рубль, получит под заглушку,

Оправдан будет, взявший миллион.

01.2007.

Восьмидесятые

Не увядающее летом солнце,

Мгновенье обнимало горизонт,

Среди елей, вдали, нашло оконце,

Лучи свои расправило, как зонт.

В июне ночью солнышку не спится,

Хоть жизнь на миг упряталась в тиши.

У спящих плотно сомкнуты ресницы,

Под утро сладкие родятся сны.

Проснется жизнь и закипит работа,

Рев тракторов, гуденье бензопил,

У леспромхоза главная забота –

Вниз сплавить лес, что в зиму навалил.

Снуют по речке вверх-вниз теплоходы,

Фарватер, разрезая пополам,

Матросы просят дождик у природы,

Создать «семь футов под килём» судам.

Вниз тянут лес в больших плотах буксиры,

Вверх баржи с продовольствием, углем,

В порту слышны команды: «Майна-вира!»,

Течет в цистерны топливо ручьем.

А в шесть утра вольется шум моторов,

Проснется, загудит аэропорт.

Пять тысяч «лошадей» проявят норов,

Вольют свой звук в «оркестр», что создал порт.

По утру дойки на совхозных фермах,

Рекой течет в бидоны молоко.

В деревне крепнет в завтра вера,

Хоть все даётся очень нелегко.

Корма за лето надо заготовить,

Построить что-то, провести ремонт,

Луга, где травка выросла, освоить.

У фермера всегда полно забот.

Ритмично, твердо по стране шагает

Широким шагом наш двадцатый век,

В восьмидесятые никто не знает,

Что испытает дальше человек.

Как в одночасье вера наша рухнет,

Исчезнет всё с лица земли,

Так только под дождем кострище тухнет,

Горел костер – остались угольки.

Всемогущие

А кто вам позволил глумиться над нами,

Правители царственной русской земли?

Вы власть докажите благими делами,

Народ до отчаянья вы довели.

Последний вершитель разрушил что было,

В упор расстрелял он советскую власть,

Послал производство и шахты на мыло,

Свободой кормил и поил нищих всласть.

Страну обанкротил, залил горе водкой,

Разрушил заводы, совхозы, уклад.

Россию он сделал свободной молодкой,

А кто неподвластен, тому в лоб снаряд.

А тот, предыдущий – наместник базара: