Вне закона

— А мы и не спим. И кто ты, собственно, такой, чтобы задавать мне вопросы? Молокосос!

— Решил нарваться на неприятности?

— А ты? — гаркнул часовой.

— Убери-ка отсюда свою лошадь. Да побыстрей! — потребовал второй охранник.

— А что скажет на это шериф? Я приехал к нему, а совсем не для того, чтобы с вами пререкаться! — Говоря это, Ларри был отчасти прав. Но только отчасти.

Повернувшись спиной к охранникам, он направился к главному входу в тюрьму.

Линмаус был уверен, что изнутри она заперта на массивный железный засов, чей громкий скрежет на долгие годы врезался ему в память,

— Не следовало бы отпускать этого наглеца, — громко произнес за его спиной один из охранников.

— Да ничего, пусть себе идет! — буркнул второй. — Наверное, его позвал сам шериф.

— Возможно, но всех, кто приближается к тюрьме, мы обязаны задержать.

— Да, но он оставил нам свою лошадь. А что он без нее?

— Не знаю, но этого парня следует получше разглядеть. Кажется, я его уже где-то видел.

— Иди-иди, может, признаешь в нем Линмауса! — прыснул второй охранник, и оба заржали как лошади.

Шутка и вызванный ею смех усыпили бдительность ретивого охранника.

А Ларри тем временем поднялся на тюремное крыльцо, долбанул кулаком в дверь и, отступив на шаг, вынул из пачки цигарку.

Уверенность, с которой он действовал, окончательно убедила обоих часовых, что незнакомец не кто иной, как человек шерифа.

Прикуривая, Линмаус обвел взглядом площадь и увидел метнувшийся к магнолии силуэт ребенка. Через пару секунд мальчишка уже сидел на дереве,

За тюремной дверью сначала послышались шаги, а потом раздался голос:

— Кто там?

Существует два способа изменения голоса: один — говорить тихо, другой, наоборот, громко. Линмаус решил прибегнуть ко второму.

— Привет! Это ты, Цыпленок? — гаркнул он.

— Да, я, — раздалось за дверью. — А ты кто?

— Это ж я! — спокойно произнес Ларри. — Открой дверь.

— Ну да, ишь чего захотел! — огрызнулся шериф. — Чего надо?

— Я к тебе, дурья башка, с известием.

— С каким еще известием?

— С плохим.

— С плохим?

— Да, с жутко плохим.

— О ком?

— О твоем ребенке.

— О Джесси?

— Да нет, о Томми.

Линмаусу очень не хотелось упоминать имя мальчика, но он был вынужден прибегнуть к такому обману — надо же как-то заставить шерифа открыть эту проклятую дверь! Впрочем, и сам Энтони для достижении своих целей тоже частенько прибегал к самой наглой лжи. Это в какой-то степени оправдывало действия Ларри.

— О Томми! — в ужасе воскликнул шериф. За дверью послышался металлический скрежет, потом — взволнованный голос Цыпленка Энтони: — Что с ним случилось? С ним плохо? Наверное, нарвался на какое-нибудь хулиганье, а те его отдубасили?

Загремел засов, и тяжелая металлическая дверь наполовину приоткрылась.

Несказанная радость охватила Линмауса. Все ожидали, что в тюрьму он попытается проникнуть через подвал, чердачное окно или, в крайнем случае, через зарешеченные окна первого этажа, но никак не через центральный вход. И вот шериф, звякнув связкой ключей, собственноручно открыл ему дверь!

И это предельно осторожный Цыпленок Энтони, который на протяжении последнего времени даже тюремных ключей никому не доверял! Постоянно носил их с собой, никому не давал.

— Кто ты? Не терзай мне душу. Скажи, что произошло с Томми? — рявкнул шериф.

— Он попал под…

— Подо что? — с ужасом в голосе оборвал Цыпленок Ларри. — Под экипаж?

— Нет, под лошадь, — ответил Линмаус и, шагнув в дверь, сунул руку во внутренний карман пиджака.

— Под лошадь? — вздрогнув, переспросил Энтони. — Какого-то пьяного мерзавца? Да чтоб его разорвало! Так что с моим мальчиком?

— Цыпленок, — протяжно произнес Линмаус. — Мне жутко тебя жаль. С твоим парнишкой ничего страшного не случилось — немножко ушибся, а вот твое положение — хуже некуда.

— Это как понимать? — не понял шериф.

— Сейчас поймешь, — навалившись на дверь всей тяжестью своего тела, Линмаус закрыл ее, затем он выхватил из кармана тяжелый кольт и наставил его на Энтони.

Еще не осознав, в чем дело, шериф, словно пациент за врачебным рецептом, протянул руку и, увидев дуло револьвера, бросил на незнакомца недоуменный взгляд. Из-под широкополой шляпы на него блеснули голубые, до боли знакомые глаза.

Только теперь Цыпленок Энтони понял, что перед ним сам Линмаус!

Сжав в руке кольт, Ларри со всей силой ударил шерифа по голове. Крякнув, Энтони сразу же обмяк, затем припал спиной к стене и с шумом распластался на полу. Связка ключей, которую он держал в руке, упав, жалобно звякнула.

Нагнувшись за ней, Ларри услышал, как потерявший сознание шериф чуть слышно прошептал имя того, кто последним запечатлился в его памяти. Линмаус от неожиданности вздрогнул — еще никто и никогда так тихо не произносил его имя.

Распрямившись, он задумался. Шепот шерифа говорил ему о том, что он опознан, а сам Энтони, несмотря на то, что получил сокрушительный удар по голове, не убит. И то и другое порадовало Линмауса.

Теперь путь для него был открыт. Решетчатая дверь, ведущая к тюремным камерам, оказалась распахнутой, и Ларри, пройдя в нее, обнаружил, что тюрьма за последнее время пополнилась новыми заключенными.